Что она открыла в нём: десятилетнее путешествие любви

Что она в нём нашла: история длиной в десять лет

Мы ждали этой встречи, кажется, целую вечность. Десять лет — срок немалый. Наш деревенский 11 «А» снова собрался вместе. Почти все. Кто-то приехал с детьми, кто-то с бородой и сединой, а кто-то — просто с воспоминаниями. Не было только Влада — он всё время в командировках, и Лады — у неё грудничок, дома сидит.

И вот распахнулась дверь.

Она вошла.

Ангелина.

Вся компания на мгновение замерла, будто в дореволюционной мелодраме. Кто-то выронил вилку, кто-то затаил дыхание. А у меня… у меня, как в одиннадцатом классе, подкосились ноги. Та же ослепительная улыбка. Та же лёгкая походка. Только теперь — кольцо на пальце. Обручальное.

— Серёжа, ты совсем не изменился! — звонко крикнула она, проходя мимо.

Я хотел ответить, но язык будто прилип к гортани. Как тогда, десять лет назад.

Тогда мы были просто сворой влюблённых в неё пацанов. Шестеро. Все до одного сходили по Ангелине — яркой, умной, неприступной. Она дружила со всеми, но никого к себе не подпускала ближе, чем на полшага. Мы бегали за ней, будто заворожённые.

— Да вы, как псы за куском колбасы, ей-богу, — шипела Надя Березова. Голос её дрожал от обиды, но мы не замечали.

— Завидуешь? — огрызался кто-нибудь. Я не видел, как её пальцы сжимались в кулаки. Не замечал, что в её взгляде — не злость, а тоска.

А Ангелина… чаще всего оставалась после уроков с Игорем Лебедевым. Тихим, незаметным. Помогал ей с портфелем, носил учебники, провожал до дома. Он был таким невзрачным, что мы даже не считали его соперником.

— Ну что она в нём нашла? — бушевал я однажды. — Ноль харизмы, ни капли удали!

— Зато он с ней каждый вечер в читалке сидит, — усмехнулся Тимур. — А ты?

Девчонки её терпеть не могли. Учителя разводили руками: дружный класс вдруг развалился, как песочный замок. А потом грянул скандал.

Всё случилось днём. Ангелина влетела в класс после обеда — сияющая, счастливая. Села… и тут же вскочила, будто села на иголки. Вся спина платья была залита вишнёвым киселём. От него несло прокисшей малиной, а выглядело отвратительно. Ангелина расплакалась и убежала домой.

Началась перепалка. Мы обвиняли друг друга: кто? зачем? почему? Я был уверен — это Надька. Девчонки тоже косились друг на друга. В тот момент наш класс окончательно развалился. На выпускной мы не поехали. Даже общее фото не сделали. Разбежались с аттестатами и затаённой обидой.

А теперь — снова вместе. Ангелина смеётся, будто ничего не было. Именно она нашла всех нас через соцсети, собрала, организовала. Мы начали переписываться, оттаяли. Детские обиды вдруг показались пустяками.

Мы сидели в старом классе и вспоминали: кто что вытворял, кто за кем бегал, кто с кем дрался за углом школы. Ржали до слёз. А потом Ангелина подвела к нам высокого мужчину.

— Узнаёте? — рассмеялась она. — Это мой брат, Костя.

Тот самый тростинка, который вечно шмыгал за нами? Мы уставились на него.

— Ну, признавайся, — подтолкнула его Ангелина.

Костя заерзал:

— Это я тогда кисель на стул вылил. Злился. Она меня заставила трижды сочинение переписать…

Мы онемели. Из-за его детской выходки мы не поехали на выпускной. Не попрощались. Потеряли десять лет дружбы.

Потом рассказывали о семье, о работе. Я молчал. Мне нечего было сказать. А Ангелина вдруг подошла к Игорю Лебедеву и обняла его. Тихо, по-домашнему.

— Мы женаты уже пять лет, — сказала она. — Всё началось после школы.

Меня будто ледяной водой окатило. Игорь. Лебедев. Вот как?

Я подошёл к нему позже.

— Как? — спросил.

Он улыбнулся. Спокойно. Без намёка на злорадство.

— После школы она сильно упала на лыжах. Полгода в гипсе. Я каждый день приходил. Помогал. Читал ей. Слушал, когда ей было тяжело. И однажды она разрыдалась, сказала, что боится никогда не встать.

Я молчал.

— Я пообещал, что если что — буду носить её на руках всю жизнь.

Я глотнул коньяка:

— Ты заслужил её.

Игорь кивнул:

— Я просто любил её. Без условий. Без права на ответ. И этого хватило.

Когда все начали расходиться, я встал у двери. Смотрел, как Ангелина шепчет Игорю что-то на ухо, а он краснеет, как школяр. Надя вдруг оказалась рядом:

— Ну что, герой? Проиграл?

Я посмотрел на неё. Впервые за десять лет — по-настоящему. Передо мной стояла не та колючая девочка. Женщина. Глубокая. Сильная. Одинокая.

— Нет, — сказал я. — Я просто не был достоин.

Она осушила бокал, не отрывая взгляда:

— Десять лет ждала этих слов.

Я стиснул зубы:

— Прости.

— Теперь ты свободен, Серёжа, — сказала она тихо. — Но знай: я больше не та девочка, что ждёт у подъезда.

Я вдруг понял: она всё ещё любит. И что я был слеп все эти годы.

— Может, пройдёмся? — осторожно предложил я.

Надя усмехнулась уголком губ:

— Только без дурацких клятв. И не обещай ничего. Просто иди рядом.

Я кивнул. В конце концов, никогда не поздно начать с чистого листа.