**Срубленные корни**
— Твои яблони на даче спилены, — холодно бросила Нина, жена моего двоюродного брата, в трубку. — Солнце загораживали. Мешали отдыхать.
— Привет, Лариса! Когда приедешь? — голос Нины звучал неестественно бодро для семи утра в выходной.
Я только проснулась, с трудом соображая, но рука уже тянулась к телефону.
— Через неделю собиралась. Что-то не так?
— Да нет, — послышался шорох, будто она прикрыла микрофон. — Мы тут с Артёмом и детьми на твоей даче остановились. Ты же не против?
Я резко села. На автомате. Что значит «остановились»? Кто их вообще звал?
— Нина, я вас не приглашала. И ключей не оставляла.
— Да ладно, мы же родня! — засмеялась она. — Артём вспомнил, что запасной лежал под кирпичом у крыльца. Решили недельку пожить. Дети в восторге, воздух деревенский!
Внутри всё сжалось. Эта дача была моим спасением, тихим уголком, памятью о бабушке. Когда Игорь уехал на вахту в Сибирь без связи, только здесь я находила покой.
— Нина, это МОЯ дача. Вы не имели права…
— Ой, мне некогда, кашу варю. Через неделю уедем, не переживай, — и бросила трубку.
Я перезвонила — гудки. Ещё раз — сбросили. Написала в мессенджер — прочитано, но ответа нет.
Весь день не могла успокоиться. Хотела мчаться сразу, но завтра — важный отчёт, от которого зависела премия. Да и с Ниной ругаться — себе дороже. Вспомнила, как на новоселье она притащила детей, пса, разрисованные обои и заявила: «Главное — атмосфера!»
Решила подождать. Что они успеют за неделю?
Дни тянулись мучительно. Отчёт сдала, но на душе было гадко. Каждый вечер звонила Нине — молчание. Артём не брал трубку.
В пятницу собрала вещи. Утром — в путь. Электричка, маршрутка, пешком.
Осталось пройти минут десять. Раньше с поворота уже виднелись макушки яблонь — бабушкины Антоновка и Белый налив. Посажены в год моего рождения. «Расти с ними», — говорила она.
Сейчас передо мной была пустота.
Калитка распахнута. На газоне — кострище, мангал прямо на бывшей клумбе. Но самое страшное — два пня. На месте яблонь. Свежие, с опилками.
— О, Лариса! — вышла Нина с бокалом. — Ты рано. Мы ещё не собрались.
Я смотрела на пни. Казалось, с меня содрали кожу.
— Что вы натворили? — прошептала я.
— Ну… спиЯ схватила лопату и ударила по пню, чувствуя, как слезы катятся по щекам, но в груди разгорается огонь решимости.
