Мать, как строгий судья, требует, чтобы я отдал младшей сестре квартиру, доставшуюся мне от отца. Алиса, моя сестра, ютятся с мужем, тремя детьми, матерью и отчимом в тесной двушке в Нижнем Новгороде. Их жильё — как переполненный муравейник, где каждый сантиметр кричит о нехватке места. И вот мать решила, что я, холостяк, должен уступить свою просторную трёшку, чтобы облегчить им жизнь. Но я не собираюсь жертвовать своим комфортом ради тех, кто годами считал меня чужим.
Когда мне было пять, мать разрушила семью, уйдя к новому мужу. Отец, раздавленный её предательством, умолял её остаться, но она лишь кричала, что любовь прошла. Его боль резала мне сердце. Вскоре он уехал в Самару, не в силах видеть, как рушится его жизнь. Я остался с матерью и отчимом, но дом превратился для меня в тюрьму. Единственным светом были редкие поездки к отцу, где я чувствовал себя нужным, а не обузой.
Отчим, холодный и безразличный, с первого дня смотрел на меня как на лишний рот. После рождения Алисы я окончательно стал невидимкой. Мне, ребёнку, вменили в обязанность заботу о сестре: пелёнки, бутылочки, бесконечные капризы. Выходные и каникулы, когда другие дети гуляли, я тратил на уборку и присмотр за Алисой. Если осмеливался возражать — меня наказывали. Так во мне поселилась обида на сестру, которую все холили, пока я был козлом отпущения.
Мать заставляла таскать Алису везде — на прогулки, к друзьям, даже на редкие встречи с отцом. Если отказывался, меня запирали дома. Это была не жизнь, а каторга. Я мечтал сбежать. В 15 лет хотел переехать к отцу, но он уехал в длительную командировку. Без него я чувствовал себя брошенным. Вернувшись, он заметил, как мать надо мной издевается, и даже пригрозил судом. Но это её не остановило — она продолжала видеть во мне помеху.
К матери, отчиму и сестре я не испытывал ничего, кроме пустоты. Они были чужими, а я — нежеланным гостем в их мире. Окончив школу, я сбежал к отцу. Впервые вздохнул полной грудью. Поступил в институт, нашёл работу, начал строить свою жизнь. Отец, продав бабушкину квартиру, купил просторную трёшку. Он не оформил её на меня, опасаясь, что мать и её семья начнут претендовать на жильё. Меня это не тревожило — я знал, отец мне доверяет.
Год спустя отца не стало. Инфаркт оборвал его жизнь, а вместе с ней — и моё сердце. С матерью мы к тому времени не общались. Её мир крутился вокруг Алисы, которая в 17 лет забеременела, вышла замуж и родила первенца. Мать и отчим души в ней не чаяли, а обо мне забыли. Я не удивлялся — привык быть тенью. У меня была своя квартира, стабильная работа, планы. Женитьба? Пока не спешу, хотя в моей жизни есть девушка, которую люблю.
Прошло пять лет. У Алисы теперь трое детей, и их семейство, как сельди в бочке, ютятся в двушке с матерью и отчимом. Недавно мать начала названивать, обвиняя меня в чёрствости и бездушии. Её новый ультиматум звучал как приговор:
— У Алисы трое детей, им негде жить! А ты один в трешке рассекаешь!
— И что? — спокойно отвечаю я, чувствуя, как внутри поднимается злость.
— Совесть есть? Отдай квартиру сестре! Ей нужнее! Это же родня!
— Моя родня — отец, который меня любил. А вы всегда считали меня пустым местом. Я не обязан решать ваши проблемы.
— Неблагодарный! — орет она. — Мы же семья!
— Семья? Вы мне никто.
Мать бросает трубку, но не сдаётся. Засыпает меня фото племянников, пытаясь разжалобить. Но моё сердце молчит. Я не собираюсь жертвовать своим домом ради тех, кто годами вытирал об меня ноги. У них свои трудности — пусть сами и решают. Я никому ничего не должен.
