Сегодня у нас в доме случилось событие. Я сидел на кухне, чистил картошку для ужина, когда раздался звонок. Вытер руки о передник, пошел открывать — и обомлел. На пороге стояла наша Даша с чемоданами, глаза заплаканные, губы дрожат. «Пап, мы с Витькой расстались», — выдохнула она и плюхнулась на табурет в прихожей.
Я сразу вспомнил, как два года назад она привела этого парня в дом. Виктор — сварщик с завода, руки в окалине, в простой телогрейке. Первый раз пришел с букетом гвоздик — видно было, что для него и это расход. А наша Даша — единственная дочка, балованная, училась в гимназии, на совершеннолетие мы ей «Ладу» подарили. Женихи поаккуратней водились, но нет — влюбилась в простого работягу. «Пап, он душевный», — уговаривала меня. Ну что ж, благословил, хоть и сомневался.
Сначала жили неплохо. Потом начались размолвки. Даша хотела в Турцию, а Витя предлагал Анапу — надо было помогать матери, да и на квартиру копили. Она платья дорогие примеряла, а он зарплату всю в дом тащил. И вот сегодня пришла: «Устала, пап. Вся в масле его спецовка, кухня тесная, подруги по заграницам катаются, а я…»
Слушал и думал — то ли жалко ее, то ли зло берет. Накрыл чай, сел напротив. «Дочка, — говорю, — ты же знала, за кого замуж выходила. Виктор парень правильный, семью любит. А ты на подруг смотришь. У Лизки муж по ночным клубам шляется, но она молчит — лишь бы шубы покупал. У Светки мужчина руку заносит, но она терпит, боится одна остаться. Тебе такое счастье надо?»
Она молчала, чай крутила в кружке. «А помнишь, как у нас с матерью дела в девяностых шли? — продолжаю. — Завод встал, я на рынке грузчиком работал, мать вахтершей устроилась. Не разбежались — вот теперь и живем не хуже людей. А если бы тогда мать от нас ушла? Где бы ты сейчас была?»
Даша подняла глаза: «Но, пап, я устала ждать, когда он в люди выбьется». «А ты сама-то что делаешь? — спрашиваю. — Семья — это когда оба пашут, а не один тянет, а другой нос задирает».
Она посидела, подумала, потом чемоданы взяла — и ушла.
Через неделю помирились. Даша работу нашла, стали вместе с Витей потихоньку выкарабкиваться. А я сегодня картошку чищу и думаю: жизнь — она ведь не в шелках да заграницах, а в тех, кто рядом, когда трудно.
Вот так-то.
