Витя знал сейчас ему влетит, и не от хулигана Свина, а от родной матери.
Шёл домой, насвистывал, а сердце сжималось сейчас получит по полной.
Тётя Галя, мамина подруга, видела его с сигаретой. Можно было отбрехаться, сказать, что дали подержать, но нет тётя Галя видела, как он затягивался. И что теперь сказать матери?
«Засунули сигарету в рот и велели курить»?
Витя сделал вид, что не заметил тётю Галю, а она, к счастью, не закричала, не дала подзатыльника только внимательно посмотрела и пошла дальше.
Но Вите было ясно: тётя уже доложила матери, и теперь его ждёт встреча с ремнём. Он уже третий раз обходил дом, когда увидел бабушку.
Ну всё, тяжёлая артиллерия. Запрещённый приём. Сейчас бабуля раскочегарится, всплакнёт, начнёт рассказывать, как она, заслуженный учитель СССР, воспитала сотни детей, а собственного внука упустила. Как ей стыдно, как в гробу переворачивается дед, прадед и все предки.
В детстве Витя боялся этих слов ему чудилось, как шевелится земля на кладбище, будто предки и правда ворочаются. А потом дошло. И когда бабушка в очередной раз завела свою песню, он заявил:
Это ж хорошо, что они ворочаются! А то пролежни будут, как у бабки Кольки…
Бабка схватилась за сердце, мать за живот от смеха, забыв про ремень, за что тоже схлопотала полотенцем.
Сейчас бабушка торопливо шла к нему.
Ты чего тут? Почему не дома? спросила она, а глаза у неё бегали, будто это не он Виктор курил, а её поймали с сигаретой. С матерью поссорился?
Ннет… я ещё дома не был.
Как не был? Где ты был-то?
Со школы на тренировку, потом вот… иду…
А ну-ка… Началось, подумал Витя. Сейчас скажет «Дыхни!» Что это? Руки-то красные! Где перчатки?
Дома забыл, ба.
Как дома? А мать почему не проследила? Ну-ка, покажи ноги!
Бабка задрала ему штанину, ахнула.
Это что такое?
Что, ба? испугался Витя.
Почему щиколотки красные? Где подштанники? Где шарф?
Вите стало жутко стыдно. Особенно когда он заметил Свина тот стоял в арке, его красная шапка-петушок виднелась издалека. Ну бабушка, ну кто тебя просил?! Может, у неё маразм начинается? Раньше же была адекватная…
Баа… пятью пять?
Двадцать пять, удивилась бабушка.
Чему равен квадрат гипотенузы?
Сумме квадратов катетов… Виктор? Ты уроки не выучил? Она даже не проверила?!
Бабушка на его стороне? Может, удастся избежать маминого гнева? Или он попал в параллельную вселенную?
Баа… а с какой стороны у меня шрам от аппендицита?
С правой. Какой шрам? Тебе аппендицит не вырезали.
Нет, бабка вроде нормальная…
Они быстрым шагом пошли домой, бабка тащила его за руку, пыхтела.
Мать была дома. Из кухни вкусно пахло, она стояла в нарядном платье, с кудряшками, новыми серёжками… и в туфлях на каблуках. Что за дела?
Витюшка… мать прижала его к себе. Раздевайся, мой руки, сейчас ужинать будем. Мам, ты с нами?
Почему ребёнок болтается по улице? Домой идти не хочет? Добилась, конечно… променяла родное дитя на это… Где перчатки? Где подштанники? На улице мороз!
Мама, хватит. Ты будешь ужинать?
Нет! Ноги моей здесь больше не будет! И знаешь что?
Она повернулась к Вите:
Витя, сынок, собирайся. Пойдёшь ко мне.
Зачем, ба?
Жить, Витенька. Жить будешь у меня.
Да не хочу я… Витя представил, как бабка будет его пилить каждый день.
Мама, Витя будет жить дома, в своей квартире, со своей семьёй.
Какая у него квартира? Ты всё променяла! Виктор, собирайся!
Мам, если ты не прекратишь, я… я вынуждена буду…
Что?! Выгонишь мать?!
Да!
Ах ты… подлая…
Мать не дала ей договорить. Витя увидел нечто невероятное мама схватила бабку за руку и вытащила на лестничную клетку, хлопнув дверью.
Бабка орала, что вызовет милицию, что мать должна отдать ей Витю, кричала про какого-то зэка…
Мать затащила Витю в комнату.
Там сидел какой-то мужик и смотрел на него настороженно.
Вить… врать не буду. Это твой отец.
Бабка под дверью выла. Мать стояла, опустив руки. Мужик встал высокий, худой, с Витиными глазами.
Неуверенно протянул руку:
Здравствуй, сын.
Витя отпрянул.
Ты же… вы же говорили, он умер…
Таня… мужик посмотрел на мать.
Это не я, Ваня. Это мама сказала, что так лучше…
В дверь начали звонить.
Откройте, милиция!
Тань, может, мне уйти?
Нет. Хватит скрываться. Вить, мы всё объясним. Не бойся…
Мать пошла открывать.
В квартиру ворвалась бабка, участковый и соседки.
Что здесь происходит? Поступил сигнал…
Ничего. Ужинаем. Муж с Севера приехал.
Но ваша мать утверждает…
Он беглый зэк! орала бабка. Арестуйте его! Витя, иди сюда!
Мам, хватит комедию ломать!
Ваши документы, потребовал участковый.
Конечно.
Судимости есть?
Нет. Я на Северах, много лет…
Извините…
Арестуйте его! Он жизнь моей дочери сломал!
Мама, прекрати позорить меня! Спектакль окончен!
Дверь закрылась.
Отец? У него есть отец? Одиннадцать лет он прожил без него… бабка говорила, что тот вор-рецидивист, погиб в пьяной драке. По секрету, чтобы никто не знал.
А оказывается… ему врали.
Мать поняла, что он сейчас сделает, но не успела остановить. Витя схватил куртку, ботинки и в дверь.
Он бежал и плакал. Кому верить?
Витяяя! кричала мать.
Но он не слышал.
Эй, пацан! окликнул его Свин. Ты чего?
Отстань!
Холодно же, заболеешь. Я в больнице лежал хоть отъелся, но тебе нельзя. Ты домашний.
А ты что, уличный?
Ну да. Ладно, идём ко мне.
Дверь в квартиру Свина была ободрана, будто её грызли. Внутри чисто, но… бедно.
Не разувайся, идём в комнату.
Там диван, плакаты на стене: Цой, «Кино», «ДДТ».
У Вити дома только Гагарин, да «Ласковый май» выменял у Петьки.
Гитара. Во даёт!
Твоя?
Ага. Чай будешь?
Витя кивнул. Жрать охота.
Давай чего-нибудь похаваем. Макароны с килькой будешь?
Витя пожал плечами.
Свин ловко сварИл макароны, обжарил лук, вывалил банку кильки в томате перемешал.
Витя никогда не ел ничего вкуснее.
Потом пили чай из стаканов с подстаканниками, с сахаром в синих бумажках.
Слушай, а тебя как зовут?
Свин засмеялся.
Ванька. Ванька Соколов.
А почему…
Свин? Хрен его знает. Хочешь, сыграю?
Давай.
И Ванька играл. Здорово.
Ты артист! А это кто? Витя ткнул в плакат.
Это «Кино»! «ДДТ»! А это «Ария»! Ты что, не знаешь?!
Они не русские?
Да русские!
А я Цоя знаю. «Группа крови на рукаве…»
Ванька подхватил на гитаре.
Тебе домой надо. Тебя уже с милицией ищут.
Витя помрачнел.
Чего ты?
И он рассказал.
Да не дури! Это же классно батя живой! У меня нет.
А где он?
Не знаю. Мать говорит, космонавт.
Брешет…
Ага. Я детдомовский. Мать меня не сдала, тянет. А ты не дури, разберись. Это их взрослые дела.
Спасибо, Вань.
Да за что?
За всё.
Витя вдруг обнял его.
Ванька был прав.
Его искали все мать, бабка, соседи, участковый… и тот… отец.
Потом они всё объяснили.
Как мать забеременела, как бабка не хотела, чтобы она связывалась с отцом.
Но они всё равно были вместе.
Потом отец уехал на заработки.
А бабка написала ему, будто мать вышла замуж.
Он ответил злым письмом.
Потом сошёлся с другой.
Мать подала на развод.
А три года назад они начали переписываться.
Зачем? спросил Витя бабку.
Я хотела счастья для дочери… для тебя…
А для отца?
Простите меня…
На день рождения Витя позвал Ваньку.
Тот подарил ему плакат Цоя.
И мать разрешила повесить на стену.
Витя всех простил.
Это их взрослые дела.
Бабка, узнав, что Ванька один живёт, взяла над ним шефство кормила борщом, пирогами.
Он вдруг стал учиться на пятёрки.
С тех пор Ванька и Витя как братья.
Когда собираются на даче, поют под гитару про группу крови… и едят макароны с килькой, будто им больше нечего.
А отца Витя любит.
У того есть ещё дети все дружат.
Но с Витей особая связь.
