Ты ему чужая, а я – родная мать! – прошептала свекровь сквозь зубы

**Личный дневник. 12 мая.**

Сегодня похоронили Сергея. В квартире у свекрови на Садовой собрались все родные. Тесно, душно, пахло ладаном и пирогами. Валентина Ивановна, в черном платке, шептала мне в спину:

Не надо было вызывать этого врача из платной клиники. Наш участковый лечил его с детства…

Я молча поставила на стол кулич. Гости тихо расходились, остались только самые близкие. В зале стоял гроб, и никто не решался там есть.

Ты что молчишь? не унималась свекровь. Жалеешь денег? Пятьсот тысяч за операцию, а толку ноль.

Валентина Ивановна, не сейчас, попыталась встрять тетя Галя, но та не унималась.

А когда? Глаза ее горели, но не от слез от злости. Это мой сын! Я его родила, подняла! А ты… Ты просто пришла в его жизнь.

Я сжала в руках полотенце. Хотелось закричать, убежать, но нельзя. Сегодня его провожали, и я должна держаться.

Мам, хватит, устало сказал Дима, младший брат Сергея. Не время.

А когда время? После похорон? Я должна молчать, а она тут хозяйничает? Это мой дом! Он здесь родился, здесь и должен лежать!

Я вздрогнула. Мы неделю спорили, где поминки тут или в кафе. Свекровь решила по-своему.

Вышла в зал. Душно, запах лилий и воска. Сергей в гробу непривычный, в строгом костюме. Он их терпеть не мог, любил свитера и джинсы.

Зачем ты ушел? прошептала я.

За спиной шаги.

Оленька, не терзайся, тетя Галя положила руку на плечо. Болезнь зверь.

Она говорит, я виновата. Что пожалела денег.

Не слушай. Горе говорит. Он был ее свет в окошке.

А у меня что, не горе? Я обернулась. Мы 12 лет вместе. Я с работы ушла, чтоб с ним по больницам ездить!

Знаю, знаю. Хорошая ты жена была.

А она: «Ты чужая». Как чужая? Мы венчались! Детей хотели…

Замолчала. О детях говорить было больно.

Из кухни доносились голоса. Валентина Ивановна рассказывала, как Сергей в детстве с велосипеда упал.

Я сама его в больницу везла! Ночью, на такси!

Я вспомнила, как он смеялся над этой историей: «Мать тогда перепугалась больше меня!»

Он всегда был смелый, продолжала свекровь. В школе за слабых заступался. В армии служил офицером мог стать…

Я вспомнила его письма из части: «Скучаю по борщу, по дому… И по той девушке Оле, которую перед призывом встретил».

Оленька, иди сюда! позвала из кухни двоюродная сестра Ира. Фотографии смотрим.

На столе лежал альбом. Валентина Ивановна листала, комментировала:

Первый класс. Отличником был.

Я смотрела на снимки. Маленький Сережа с плюшевым медведем, в песочнице…

А вот техникум. Механиком стал. Золотые руки!

Да, он мне всегда машину чинил, тихо сказала я.

Свекровь резко посмотрела:

Он всем помогал. Не только тебе.

Повисло молчание. Ира попросила показать еще фото.

После армии. Девчонки за ним толпами ходили!

Я вспомнила, как мы познакомились. Он подвозил мою подругу, заодно и меня. Весь путь шутил…

Сколько у него девушек было! вздохнула свекровь. А женился неожиданно.

Мам, Дима нахмурился.

Что? Правда же. Я тогда удивилась…

Я покраснела. Сергей долго боялся знакомить меня с матерью: «Она… принципиальная».

Свадьба хорошая была, поддакнула тетя Галя.

Торт я заказывала! И платье ей покупала. Сама-то она денег не зарабатывала.

Я работала, прошептала я.

Ну да. А Сергей на заводе рос. Его ценили!

Я вспомнила, как мы копили на квартиру. А потом все ушло на лечение…

Он детей очень хотел, вдруг сказала я.

Свекровь замолчала. Закрыла альбом.

Пора стол накрывать. Скоро батюшка приедет.

Когда все разошлись, я осталась с Димой. Он курил на балконе.

Не сердись на мать. Она его слишком любила.

Я знаю. Но слышать «ты чужая»…

Ты не чужая. Ты его жена. Была.

Была. А теперь кто? Вдова? Странное слово…

Ты теперь часть семьи.

Но я знала это не так. После похорон вернусь в нашу съемную однушку. Свекровь не будет звонить.

Вечером, когда все ушли, Валентина Ивановна подошла ко мне. Я сидела у гроба, держала его фото.

Завтра хороним. На Ваганьково, рядом с отцом.

Я кивнула.

Его вещи… Заберешь?

Позже решу.

Как хочешь.

Мы стояли рядом, но между нами стена. Каждая горевала по-своему.

Ты ему чужая, а я мать, вдруг прошептала она. Или мне показалось?

Я взглянула на фото. Сергей улыбался молодой, счастливый. Казалось, впереди целая жизнь…

Прости, прошептала я, не зная, кому.

За окном темнело. Где-то начиналась жизнь без него. Без его смеха, без планов… Жизнь, в которой мне предстояло снова стать просто Ольгой.

**Вывод:** Горе не объединяет. Оно разъедает, как ржавчина. И самое страшное это не смерть, а одиночество среди людей, которые должны быть рядом.