«Пожалуйста, голубушка, сжалься Три дня крошки во рту не было, ни копейки за душой,» старушка умоляла продавщицу.
Морозный ветер хлестал по узким переулкам, словно высмеивая былое тепло этих мест. У серой стены ларька стояла женщина с лицом, изрезанным морщинами будто каждая черта хранила историю утрат и упрямой надежды. В руках она сжимала потрёпанную сумку, полную пустых бутылок, последних осколков прежней жизни. Слёзы катились по её щекам, застывая на морозе.
«Доченька, хоть капельку жалости голос её дрожал, как лист на ветру. Три дня без хлеба. Ни рубля даже на корочку.»
Слова повисли в воздухе, но за стеклом ларька продавщица лишь бесстрастно покачала головой. Взгляд её был пуст, будто высечен изо льда.
«А мне-то что? буркнула она. Здесь хлеб продают, не бутылки сдавать. Читать не умеешь? Написано же пункт приёма в двух кварталах. Там и дадут денег на хлеб, на жизнь. Чего от меня надо?»
Старушка замерла. Она не знала, что пункт закрывался в полдень. Опоздала. На тот шанс, что мог спасти от голода. Раньше ей и в голову не приходило собирать бутылки. Она была учительницей, женщиной с образованием, гордой осанкой даже в самые тяжёлые дни не теряла достоинства. А теперь стояла у ларька, как нищенка, и чувствовала, как жгучий стыд разливается внутри.
«Ладно, смягчилась продавщица, завтра пораньше вставай. Придёшь накормлю.»
«Родная, дай хоть краюшку взмолилась женщина. Завтра отдам. В глазах темнеет сил нет больше.»
Но в глазах продавщицы не дрогнуло ни капли сострадания.
«Нет, отрезала она. Благотворительностью не занимаюсь. Сама с трудом концы свожу. Каждый день такие, как ты, очередь занимают. Не задерживай.»
Рядом задумался мужчина в тёмном пальто. Казалось, он пребывал в ином мире мире дел, решений, будущего. Продавщица тут же преобразилась, будто перед ней стоял не просто покупатель, а важный гость.
«Павел Андреевич, здравствуйте! защебетала она. Ваш любимый хлеб привезли с орехами. И пирожки свежие, с курагой. Вишнёвые вчерашние, но ещё хорошие.»
«Добрый день, рассеянно ответил мужчина. Дайте хлеб и шесть пирожков вишнёвых.»
«С курагой? улыбнулась продавщица.
«Без разницы, пробормотал он. Пусть с курагой.»
Достал толстый кошелёк, протянул купюру. Взгляд его скользнул в сторону и застыл. В тени ларька стояла старушка. Лицо её казалось знакомым. Очень знакомым. Но память упрямо не выдавала деталей. Лишь одна вещь вспыхнула в сознании брошь в виде старомодного цветка на её потрёпанном пиджаке. В ней было что-то что-то дорогое.
Мужчина сел в чёрную машину, положил пакет на сиденье и уехал. Офис его был недалеко на окраине города, в скромном современном здании. Павел Шатов, владелец сети бытовой техники, начинал с нуля в лихие девяностые, когда каждый рубль добывался потом и кровью. Благодаря упорству и уму он построил империю без связей и покровителей.
Дом его просторный коттедж за городом был полон жизни. Там жили жена Жанна, сыновья Артём и Кирилл, и скоро должна была родиться дочь долгожданная Дашенька. Именно звонок жены вывел его из равновесия.
«Паш, в голосе её звучала тревога, из школы звонили. Артём опять подрался.»
«Дорогая, не уверен, что смогу вздохнул он. Переговоры с поставщиком. Без этого контракта потеряем миллионы.»
«Но мне одной тяжело, прошептала она. Я беременна, устала. Не хочу идти туда одна.»
«Тогда не ходи, тут же сказал он. Обещаю, выкрою время. А Артёму всыплю, если не возьмётся за ум.»
«Тебя никогда нет дома, грустно сказала Жанна. Возвращаешься, когда дети спят, уходишь когда ещё не проснулись. Я волнуюсь. Ты совсем не отдыхаешь.»
«Такая работа, ответил он, чувствуя укол вины. Но всё ради семьи. Ради вас, ради дочки, которая вот-вот родится.»
«Прости, прошептала она. Просто скучаю.»
Павел провёл в офисе весь день, а затем и вечер. Вернувшись, застал детей уже спящими, а жену ждущей в гостиной. Она извинилась за свои слова, но он лишь покачал головой.
«Ты права, тихо сказал он. Я слишком много работаю.»
Она предложила разогреть ужин, но Павел отказался.
«Я поел в офисе. Привёз пирожки с курагой из того ларька. И хлеб с орехами»
«Хлеб не понравился, заметила Жанна. Дети даже не доели.»
Павел задумался. В памяти всплыл образ старушки. Что-то в ней что-то глубоко знакомое. Не только лицо но и осанка, взгляд, брошь И вдруг как вспышка память вернулась.
«Неужели она?» прошептал он. «Тамара Васильевна?!»
Сердце сжалось. Он вспомнил всё. Школу, класс, её строгие, но добрые глаза. Как она терпеливо объясняла задачи. Как он, мальчик из бедной семьи, жил с бабушкой в тесной квартире, где порой не было даже хлеба. А она она замечала. Никогда не давала почувствовать унижение. Придумывала для него «работу» помочь по дому, посадить цветы, починить забор. А потом непременно на столе появлялась еда. И хлеб её хлеб, испечённый в русской печи, с хрустящей корочкой и ароматом детства.
«Я должен её найти,» решил он.
На следующий день он связался с одноклассником, работавшим в полиции. Через час у него был адрес.
Но только в воскресенье, когда дела поутихли, Павел смог к ней поехать. Купил букет тюльпаны, гвоздики, веточку мимозы и отправился в старый район, где вместо уютных домов теперь стояли безликие многоэтажки.
Она открыла дверь. Измождённое лицо, потухший взгляд, но та же гордая осанка. Он с трудом узнал её.
«Здравствуйте, Тамара Васильевна, сказал он, стараясь держать голос ровным. Я Павел Шатов. Вы, наверное, не помните»
«Помню, Пашенька, тихо ответила она. Узнала тебя у ларька. Ты так задумался Может, стыдно тебе стало передо мной?»
«Нет! воскликнул он. Просто не сразу понял Простите»
Она заплакала. Он протянул цветы. Дрожащими руками она взяла их.
«Последний раз цветы мне дарили четыре года назад на День учителя. Ещё год поработала и попросили уйти. Сказали, стара. А пенсия только через два дня. Даже чаем угостить не могу»
«Я привёз вас домой, твёрдо сказал Павел. У меня большой дом. Жена, двое сыновей, скоро дочь родится. Хотим, чтобы вы жили с нами. Не в гостях. В семье.»
«Нет, Пашенька Не могу»
«Можете, перебил он. Предлагаю работу. Будете наставником моим детям. Артём драчун, Кирилл мечтатель. А я хочу, чтобы они знали, что такое уважение, труд и доброта. Кто научит их лучше вас?»
Она долго смотрела на него. Потом кивнула.
«Мне на будущий год семьдесят, сказала она. Но справлюсь.»
Через час она собирала свои нехитрые пожитки. Ещё через два переехала в дом Шатовых.
С этого дня жизнь в семье изменилась. Вдохновлённая мудростью и спокойствием Тамары Васильевны, Жанна часами слушала её рассказы о школе, детях, жизни. А дети полюбили её с первого взгляда. Она готовила им, помогала с уроками, читала сказки. И Артём, прежде драчливый, стал спокойнее. Перестал лезть в драки. Просто слушал.
Через полторы недели родилась Дашенька. Когда Павел привёз жену и новорождённую домой, мальчишки радостно закричали:
«Мама! Мы с Тамарой Васильевной хлеб испекли!»
«Вкусный! добавил Кирилл.
«Только, серьёзно сказал старший, Тамара Васильевна говорит, в духовке не то, что в русской печи. В печи вкуснее.»
Жанна улыбнулась. Павел взглянул на Тамару Васильевну. В её глазах снова был свет.
И в тот момент он понял: не он спас её. Она спасла их всех.
