Её жена ушла от него с пятью детьми: десять лет спустя она вернулась и была потрясена тем, что он сумел сделать.

Когда Светлана переступила порог, оставив позади мужа и пятерых детей, она и представить не могла, что он выживет без неё не то что преуспеет. Но спустя десятилетие, вернувшись, чтобы занять своё место, она обнаружила жизнь, которая больше в ней не нуждалась и детей, которые едва её помнили.

То утро, когда Светлана ушла, было дождливым мелкий дождик едва стучал по стёклам скромного дома, затерянного среди высоких берёз. Иван Петров только разлил кашу по пяти непарным тарелкам, когда она появилась на пороге с чемоданом в одной руке и молчанием, острее любых слов.

Я больше не могу, прошептала она.

Иван поднял взгляд из кухни. Не можешь что?

Она махнула в сторону коридора, откуда доносились смех и крики малышей из детской. Всё это. Подгузники, гвалт, посуда. Каждый божий день одно и то же. Я задыхаюсь в этой жизни.

Его сердце сжалось. Это твои дети, Света.

Я знаю, быстро моргнула она, но я больше не хочу быть матерью. Не так. Хочу снова дышать.

Дверь захлопнулась за ней с той роковой окончательностью, что разрушила всё.

Иван застыл на месте, в тишине, нарушаемой лишь хрустом хлопьев в молоке. Из-за угла выглянули пять маленьких лиц растерянных, ждущих.

Где мама? спросила старшая, Лиза.

Иван опустился на колени и раскрыл руки. Идите сюда, малыши. Все.

Так началась их новая жизнь.

Годы были тяжёлыми. Иван, бывший учитель физики, бросил работу и устроился ночным курьером, чтобы днём быть с детьми. Он научился заплетать косички, собирать завтраки, успокаивать кошмары и сводить концы с концами.

Бывали ночи, когда он тихо плакал над раковиной, полной посуды. Моменты, когда казалось, что не выдержит когда один ребёнок болел, у другого было собрание, а у самого младшего поднималась температура в один и тот же день.

Но он не сломался.

Приспособился.

Прошло десять лет.

Теперь Иван стоял перед их домом, залитым солнцем, в шортах и футболке с динозаврами не из моды, а потому что близнецы её обожали. Его борода густо поседела. Руки стали крепкими от бесконечных походов за продуктами, ношения рюкзаков и сонных детей.

Вокруг него смеялись и позировали для фото пятеро детей.

Лиза, 16 лет, умная и смелая, с рюкзаком, увешанным значками по физике. Маша, 14, тихая художница с руками в краске. Близнецы, Ваня и Даша, 10 лет, неразлучны, а маленькая Аня тот самый младенец, которого Светлана держала на руках перед уходом теперь шестилетняя девочка, прыгавшая между братьями и сёстрами, как солнечный зайчик.

Они собирались в ежегодный весенний поход. Иван копил на это весь год.

И тут во двор въехала чёрная машина.

Это была она.

Светлана вышла в солнечных очках, с безупречной причёской. Она будто не изменилась за эти годы словно десятилетие было долгим отпуском.

Иван оцепенел.

Дети уставились на незнакомку.

Только Лиза смутно её узнала.

Мама? неуверенно спросила она.

Светлана сняла очки. Голос дрожал. Привет ребята. Привет, Ваня.

Иван инстинктивно шагнул вперёд, заслонив детей. Что тебе здесь нужно?

Я пришла их увидеть, она смотрела на них влажными глазами. Соскучилась.

Ваня и Даша вцепились в его ноги.

Аня нахмурилась. Пап, а кто это?

Светлана вздрогнула.

Иван присел и обнял Аню. Это человек из прошлого.

Можно поговорить? попросила Светлана. Наедине?

Он отошёл с ней подальше от детей.

Я знаю, что ничего не заслуживаю, сказала она. Я совершила ужасную ошибку. Думала, что стану счастливее, но не стала. Думала, что обрету свободу, а нашла только одиночество.

Иван смотрел на неё. Ты бросила пятерых детей. Я умолял тебя остаться. У меня не было выбора мне пришлось выживать.

Я знаю, прошептала она. Но я хочу всё исправить.

Разбитое не склеишь, спокойно, но твёрдо сказал он. Они больше не сломлены. Они сильные. Мы построили что-то новое из обломков.

Я хочу быть в их жизни.

Иван взглянул на детей его племя. Его смысл. Его испытание.

Тебе придётся заслужить это, сказал он. Медленно. Осторожно. И только если они сами захотят.

Она кивнула, слёзы текли по щекам.

Когда они вернулись к детям, Лиза скрестила руки. И что теперь?

Иван положил руку ей на плечо. Теперь шаг за шагом.

Светлана присела перед Аней, та разглядывала её с любопытством.

Ты красивая, сказала Аня. Но у меня уже есть мама. Это моя старшая сестра, Маша.

Глаза Маши округлились, а сердце Светланы разбилось снова.

Иван стоял рядом, не зная, что будет дальше, но уверенный в одном:

Он вырастил пятерых замечательных детей.

И каким бы ни был итог он уже победил.

Следующие недели были как хождение по канату над пропастью десятилетнего молчания.

Светлана начала появляться сначала только по субботам, по осторожному приглашению Ивана. Дети не называли её «мамой». Не знали, как. Она приносила сладости, старалась запомнить имена друзей, училась шнуровать ботинки неловко, словно заново учась жизни. Маша принимала её подарки, но не взгляд. Лиза задавала вопросы холодные, точные, как ножи. Близнецы наблюдали, будто за зверем в зоопарке. Аня просто спрашивала: «Зачем ты пришла?»

Иван молча стоял рядом, будто страж у двери, которую нельзя закрывать, но и нельзя открыть настежь.

Через месяц Светлана принесла старый фотоальбом пыльный, с оторванным углом. В нём были они: молодые, счастливые, в отпуске у моря, с пятью детскими ручками, протянутыми к камере.

Я думала, вы забыли всё, прошептала она, сидя на крыльце одна, держа альбом на коленях.

Мы не забыли, сказал Иван, садясь рядом. Мы просто выжили.

Она кивнула, не в силах говорить.

Прошло полгода.

Однажды после дождя, когда весь двор блестел, как стекло, Аня подошла к Светлане и тихо сказала:

Ты пахнешь не так, как мама. Но… можешь остаться, если не будешь уходить снова.

Светлана сжала её ладонь, как утопающий спасательный круг.

А осенью Лиза впервые обняла её коротко, осторожно, но обняла.

Иван, глядя на это с порога, не улыбнулся. Просто провёл ладонью по поседевшей бороде и тихо сказал в пустоту:

Главное чтобы они были в порядке. Остальное время.