Вернулась с работы около полуночи, «без рук и без ног», голодная и злая. Сколько раз она давала себе слово уволиться из этого проклятого магазина. Полночь уже отплясала свой тёмный бал за окнами хрущёвки, когда Вероника, буквально волоча ноги, вставляла ключ в замочную складку. Казалось, даже метал сопротивлялся, не желая впускать обратно эту измождённую тень женщины. Не «без рук и без ног» это было бы слишком мягко. Она чувствовала себя сломанным механизмом, у которого стёрлись все шестерёнки, перегорели провода. Голод был каким-то злым, резким и одновременно тошностным, а злость густой чёрной смолой, залившей её изнутри.

«Сколько же можно? гудело в висках. Где предел? Когда я сломаюсь окончательно?» Этот вопрос-реквием она задавала себе каждую ночь, ровно год с тех пор, как её жизнь превратилась в ад под вывеской «ВиноМир».

Вероника работала в этом проклятом магазине, аквариуме с алкоголем и человеческими пороками, с восьми утра до одиннадцати вечера. Каторга. Беспросветная, выматывающая до дна души. Хозяин, жадный паук по имени Аркадий Петрович, сплёл паутину из камер наблюдения, и каждый его взгляд через объектив прожигал спину, будто раскалённое железо. Присесть? Это была привилегия, карающаяся солидным штрафом. «Сидишь значит, плохо работаешь!» этот девиз был выжжен в подсознании каждой продавщицы. К вечеру ноги горели огнём, опухали, гудели, умол