**Дневниковая запись**
Сегодня свекровь на юбилее назвала меня «деревенщиной». Я молча включила видео, где она на коленях умоляет меня одолжить денег, не подозревая, кто перед ней
Зал элитного ресторана утопал в лилиях и атмосфере тщательно продуманного гостеприимства.
Елизавета Игнатьевна Вересаева, моя свекровь, праздновала свой пятьдесят пятый день рождения. Она стояла в центре зала в роскошном платье, ловя восхищённые взгляды. Подняв бокал, она обвела гостей тяжёлым, бархатным взглядом хозяйки мира.
Дорогие мои! Спасибо всем, кто пришёл разделить со мной этот вечер! её голос, отточенный годами светских бесед, звучал сладко и льстиво. Пятьдесят пять это не итог, а только начало! Начало новой, настоящей жизни, где нет места фальши.
Гости аплодировали. Мой муж Всеволод, сидевший рядом, нервно сжал мою руку под накрахмаленной скатертью. Он ненавидел эти собрания, где приходилось соответствовать образу «сына той самой Вересаевой».
Я могу гордиться тем, что воспитала замечательного сына, продолжала Елизавета Игнатьевна, и её взгляд, словно лазерный прицел, нашёл меня за столиком. И он, моё сокровище, нашёл себе жену.
В воздухе повисла пауза острая и напряжённая. Я почувствовала, как несколько пар глаз уставились на меня с любопытством.
Кира девушка целеустремлённая, свекровь сделала глоток шампанского. И пусть её корни не в столичном мире, пусть она, скажем так, простая деревенщина, но хватка у неё железная! Сумела же зацепиться в этом городе, очаровать моего мальчика. Не всем так везёт!
По залу покатились сдержанные смешки и шёпоты. Это было её искусство унизить, завернув оскорбление в обёртку комплимента. Кто-то смотрел на меня с сочувствием, кто-то со злорадством.
Я не изменилась в лице. Я давно привыкла. Просто медленно достала из сумочки телефон.
Всеволод тревожно взглянул на меня.
Кирочка, пожалуйста, не надо Не обращай внимания.
Но я уже дала знак управляющему залом, с которым договорилась заранее. «На всякий случай», сказала я тогда.
И этот случай настал. Большой плазменный экран за спиной юбилярши, на котором пять минут назад крутили слайд-шоу с детскими фото Севы, погас, а затем снова зажёгся.
Одно нажатие на моём телефоне.
Зал замер. Вместо сияющей именинницы на экране появилось изображение холодного офисного холла. И в центре, на дорогом ковре, на коленях стояла она. Елизавета Игнатьевна.
Не гордая львица, а приниженная, всхлипывающая женщина в том самом платье, что было на ней сейчас.
Видео снято скрыто, на телефон, вероятно, из-за угла. Звук был тихим, но слова были лишними.
Она ломала руки, судорожно что-то говорила строгому, высокому мужчине в костюме, который смотрел на неё сверху вниз с ледяным спокойствием.
А затем она буквально поползла на коленях к его ногам, цепляясь за брюки.
Картинка дёрнулась, оператор изменил ракурс, и тогда в кадр попали стеклянные двери кабинета на заднем плане.
На матовом стекле чётко проступали элегантные золотые буквы. Всего одно слово. Фамилия.
«Воронцова».
Моя девичья фамилия. Название моей компании.
Зал наполнился гудом, похожим на растревоженный улей. Кто-то из дальних родственников ахнул.
«Воронцова»? громко прошептала двоюродная тётя Севы, известная сплетница. Погодите, так это же тот самый инвестиционный фонд
Она оборвала себя, уставившись на меня. Взгляды гостей метнулись от экрана ко мне и обратно.
Елизавета Игнатьевна, бледная как бумага, медленно повернула голову. Глаза, ещё минуту назад метавшие молнии, теперь были полны первобытного, животного ужаса.
Выключи это! прошипела она, срываясь на крик. Немедленно выключи этот вульгарный монтаж!
Но я не шевельнулась. Видео шло по кругу. Снова её униженная поза, снова мольба в глазах, снова роковая надпись на двери.
Всеволод сжал моё плечо. Его лицо было маской растерянности и неверия.
Кирочка, что это значит? Что за
