Сердце до сих пор бьётся часто, будто только вчера это случилось. Неделю назад я выставила за дверь сына и его жену. И знаете — ни капли раскаяния. Они сами довели меня до края. Живу я в тихом уголке русского севера, в старинном городке Каргополе, где покой и уют — давние спутники моей жизни. Но всё перевернулось, когда мой сын Игорь и его супруга Аграфена вдруг решили, будто мой дом — их полная вотчина.
Началось это полгода назад. Возвращаюсь после вечерней смены из библиотеки — усталая, но довольная. Открываю дверь, а там — Игорь с Аграфеной сидят за моим столом: она хлеб режет, он в телефоне копается. Увидев меня, сын так радостно улыбнулся:
— Здравствуй, мама! Решили к тебе наведаться!
Я обрадовалась, конечно. Сын приехал! Но радость быстро сменилась тревогой. Оказалось, их выселили из съёмной квартиры в центре Каргополя — задолжали за аренду. А я ведь предупреждала: «Если не по карману, берите жильё попроще!» Но нет, им подавай хоромы с резными наличниками да видом на собор!
— Почему не предупредили? — спросила я, чувствуя, как внутри нарастает дурное предчувствие.
— Мам, мы ненадолго. За неделю новую квартиру найдём — и съедем, — бодро заверил Игорь.
«Неделя — не век», — подумала я. Решила, что помогу — всё же мать. Ах, если бы я знала тогда, во что это выльется! Аграфена оказалась вовсе не той скромницей, какой казалась на свадьбе. Её наглости не было предела.
Неделя прошла, а они и не думали съезжать. Обустроились, словно у себя. Игорь перестал искать жильё, а Аграфена… О, эта Аграфена! Ведёт себя, будто я ей пожизненно обязана. Не работает, целыми днями слоняется: то к соседкам сбегает поболтать, то на моём диване лежит, сказки по телевизору смотрит. А я прихожу с работы — в раковине гора грязной посуды, на столе крошки.
— Графенька, может, по хозяйству поможешь? — осторожно намекала я. — Живёте ведь даром, хоть порядок наводили бы.
А она только фыркнет: «Я вам не кухарка» — и дальше своей жизнью живёт. Я и за свет платила, и за продукты, а они? Будто я у них меценат какой!
Шли месяцы. Однажды не выдержала и сказала: «Может, работу найдёшь? И деньги будут, и безделья меньше». А она как вспыхнет: «Нам ваши советы не нужны!» Игорь её поддержал, и я поняла — ничего они менять не собираются. Стала я в своём же доме приживалкой.
Жизнь превратилась в пытку. После работы мечтала только о тишине, о глотке чая с малиновым вареньем. Но вместо покоя — грохот, смех, будто я у них в гостях, а не у себя дома.
Последней каплей стала та ночь. Лежу, глаза закрываю, а из горницы — грохот, хохот, телевизор орет на всю избу. Утром вставать в пять, к открытию библиотеки! Не выдержала. Накинула платок, вхожу:
— Долго ещё будет этот балаган?
Смотрят на меня, будто я пустое место.
— Мне завтра рано вставать! — говорю, а голос дрожит.
Аграфена глазОни переглянулись, но даже не потрудились выключить телевизор, и в тот самый миг я поняла, что больше не могу этого терпеть.
