Ты здесь всегда была чужой, прошептала свекровь, сверля её ледяным взглядом.
Антонина Семёновна, я сварила компот, может, попробуете? робко предложила Надя, заглядывая в гостиную, где свекровь вышивала очередную скатерть.
Женщина даже не подняла головы от пялец.
Не надо мне твоего компота. У меня диабет, забыла? Или тебе всё равно?
Надя вздохнула и отошла. Диабета у Антонины Семёновны не было она знала точно. Это просто очередной повод уколоть, напомнить, что невестка здесь никто.
Мам, ну что ты опять? раздался из коридора голос мужа. Надя старается, готовит…
Старается! фыркнула свекровь. В супе соль забывает, рубашки после неё как жёлтые тряпки, а по углам пыль по колено.
Надя опустилась на табурет у плиты, уставилась на кастрюлю. Шесть лет. Шесть лет одно и то же. То суп недосолен, то пересолен. То полы грязные, то простыни криво застелены.
Сергей скоро придёт, сказала она, заходя в гостиную с подносом. Может, поужинаем вместе?
Антонина Семёновна отложила вышивку, посмотрела на неё с тем выражением, которое Надя давно научилась читать. Презрение. Жалость.
Ужинать буду у себя. Не хочу смотреть, как ты моего сына этой стряпнёй кормишь.
Дверь захлопнулась. Надя осталась одна с подносом в руках и комком в горле.
Сергей вернулся поздно, уставший, едва кивнул. Сел за стол, начал есть молча, уткнувшись в телефон.
Как работа? спросила Надя, садясь напротив.
Нормально, буркнул он, не отрываясь от экрана.
Серёж, нам нужно поговорить.
Он поднял глаза, поморщился.
Опять про маму? Надюх, ну сколько можно? Она пожилая, больная, имеет право на своё мнение.
Больная? Да у неё только давление слегка прыгает! А она каждый день…
Каждый день что? Сергей отложил ложку. Живёт в своей квартире? Говорит, что думает? Это её дом, Надя!
И мой тоже! Я здесь жена, а не домработница!
Никто тебя не заставляет убираться. Мама всю жизнь сама справлялась.
Надя замолчала. Бесполезно. Сергей никогда не поймёт, каково это ходить по струнке, бояться лишнего слова, чувствовать себя чужим человеком в собственном доме.
После ужина она долго стояла перед зеркалом в ванной. Тридцать три года, а выглядит на все сорок. Усталые глаза, морщинки у губ. Когда она успела так состариться?
Вспомнила, какой была, когда только познакомилась с Сергеем. Весёлая, задорная, полная надежд. Думала, выходит замуж за принца. Высокий, статный, с хорошей работой. А мать у него интеллигентная, учительница литературы на пенсии.
Наденька, говорила тогда Антонина Семёновна, как хорошо, что Серёжа тебя встретил. Он у меня домашний, без женской руки пропадёт.
И Надя старалась. Училась готовить его любимые блюда, гладила рубашки так, как показывала свекровь, убиралась по её негласному расписанию.
Первый год прошёл терпимо. Замечания были мягкими, с улыбкой. «Привыкай, дочка, учись». Но постепенно тон менялся. Критика становилась жёще, требования невыполнимее.
У моей подруги Людмилы невестка золото! вздыхала свекровь за чаем. И дом в порядке, и борщ пальчики оближешь, а главное старших уважает.
Антонина Семёновна, а что я делаю не так? как-то решилась спросить Надя.
Свекровь удивлённо подняла брови.
Да ничего особенного. Просто видно, что воспитание у тебя другое. Не твоя вина, конечно. В твоей семье, наверное, попроще было.
Надя тогда промолчала, а дома разрыдалась. В их семье как раз были строгие порядки. Мать всегда учила: гостей встречай достойно, дом содерж
