Двадцать лет боли и разочарования: как бывшая семья мужа превратила мою жизнь в ад
Когда я в последний раз захлопнула дверь своей московской квартиры, мне казалось, что начинаю новую, счастливую главу жизни. Я уезжала не просто в другой город, а в Петербург чтобы стать женой. Не просто женой, а супругой уважаемого человека русского, разведённого, интеллигентного, зрелого, который оставил ради меня прежнюю семью. Свадьба в Исаакиевском соборе, под шпилями северной столицы, казалась началом сказки. Зависть подруг, восхищение знакомых, балы, приёмы, фотографии в журналах казалось, судьба наконец подарила мне то, о чём мечтает каждая женщина. Но я и представить не могла, что всё это окажется лишь красивой обёрткой, под которой скроются годы страданий, предательства и одиночества.
Анатолий был старше меня на четверть века. Детей у нас не было мне было под сорок, а он уже начал сдавать здоровьем. Его взрослые дочери, почти мои ровесницы, Варвара и Лидия, с первого дня встретили меня холодом и презрением. В моих глазах они были наглыми, избалованными, с вечно протянутой рукой. Они приходили в наш дом, уносили картины, фарфор, серебро. И ни разу не спросили разрешения. Анатолий молчал. Молча позволял обирать нас его новую жену и дом. Он жил со мной, но продолжал платить алименты бывшей супруге. Да, всё это было прописано в брачном договоре. Пока мы ютились в съёмной квартире, его бывшая жена жила в семейном особняке и получала ежемесячные отчисления из его пенсии. Я варила ему борщи, сидела у постели, когда он уже не мог встать, а деньги утекали в прошлое.
Когда он заболел, наша роскошная жизнь закончилась. Не было ни дач, ни поездок только таблетки, капельницы и унижения. А после его смерти? Его дочери ворвались в наш дом и забрали всё, что сочли «семейным». Выломали дверцу шкафа, унесли кресло, даже самовар. Я молчала. У меня не было сил бороться. Всё, что осталось русская фамилия и крохотная квартирка в Люблино, в Москве, сданная в аренду. Только эти деньги и позволяют мне сводить концы с концами, потому что в Петербурге я всего лишь одна из нуждающихся, живущих в муниципальной квартире. Местные соцработники постоянно проверяют, не вру ли я, не подрабатываю ли тайком. Я живу как под микроскопом, среди чужих людей, в холоде и чужом городе.
А когда приезжаю в Москву, в свою крохотную квартирку, соседи смотрят на меня как на «петербурженку», с лёгкой завистью. Никто не догадывается, что я приезжаю не отдыхать, а просто дышать. Здесь, в своём уголке, я чувствую себя живой. Здесь меня не упрекают, не обкрадывают, не следят за каждым шагом. Здесь моя тишина. И как бы ни звонили мне подруги, завидуя моему «питерскому счастью», я знаю, каков Петербург на самом деле не город белых ночей, а город одиночества.
У меня нет детей. Нет родных. Только приятельницы, которые приезжают в гости переночевать и воспользоваться бесплатной «северной» крышей. Потом исчезают. Остаётся телефон, редкие разговоры и пустота. Я живу на грани между двумя городами, двумя жизнями, двумя мирами. Порой хочется всё бросить и вернуться насовсем. Но куда? К кому? Всё уже прожито, потеряно, предано. Осталось только одно терпение.
Может, судьба всё же смилуется. Может, хоть на старости лет я поживу так, как мечтала. Пока я просто держусь. Стиснув зубы. Как герои Достоевского. В Петербурге.
