Людмила была счастлива в браке тринадцать лет (роковое число) и даже не предполагала, что её спокойная жизнь с любимым мужем Дмитрием может измениться.
В этом году ему исполнялось сорок, и они планировали отметить юбилей вдвоём, где-нибудь у моря, красиво и романтично. До дня рождения оставалось два месяца, но вдруг муж охладел к этой идее и даже отказывался её обсуждать.
Людмила несколько раз пыталась заговорить о поездке, но он молчал, а однажды взорвался. Ей досталось по полной: вечно она со своими глупыми идеями, пристаёт, как репей! Неужели в жизни больше нет забот?
Разразился скандал, после которого Людмила, рыдая, заперлась в спальне, а Дмитрий, хлопнув пару стопок коньяка, уснул на диване. Последующие дни он держался отстранённо и холодно. Жена переживала, но боялась снова заговорить, чтобы не спровоцировать новую ссору. Хотя раньше они редко ругались и всегда находили общий язык.
В выходные Людмила встретилась с подругой. Та сразу заметила её подавленность, и тогда жена решилась высказаться: что-то не так с Дмитрием. Подруга задумалась и высказала чисто женскую догадку: может, у него появилась другая?
Людмила растерялась. Конечно, она иногда об этом думала, но отгоняла мысли. Теперь же вспомнились его бесконечные задержки на работе, внезапные командировки, ключи от дачи в кармане пальто, хотя ранней весной они туда не ездили.
Воображение рисовало мрачные картины, настроение упало ниже плинтуса. Что теперь делать? Как поговорить с мужем, не нарываясь на новый скандал?
Но он сам завёл разговор. Видимо, заметил её угнетённое состояние. Людмила собралась с духом и призналась: чувствует его отчуждение, видит, что всё изменилось, но не понимает почему.
— Что происходит, Дима? — спросила она как можно мягче.
— Не знаю, — ответил он. — Полная апатия. Хочу пожить один, на даче. Разберусь в себе — тогда поговорим.
С этими словами он сложил вещи в сумку и ушёл, бросив на прощание: «Мне нужно побыть одному».
Людмила онемела, когда за ним захлопнулась дверь. Она не плакала, просто сидела в оцепенении, уставившись в пустоту. Родителям, живущим в другом городе, и дочери-подростку она не сказала ничего — для них он был в командировке.
Подруга тут же заявила: «Я же говорила!» — предположив, что это наверняка кто-то с работы. От этих слов стало ещё хуже.
— Поезжай ночью на дачу и всё увидишь. Хочешь, я с тобой?
Но Людмила отказалась. Выслеживать мужа она не собиралась. Если он решил уйти, его не вернёшь, а устраивать драмы — не в её характере.
Опять бессонные ночи, слёзы в подушку, немые вопросы в глазах дочери и гнетущая тоска. От Дмитрия — ни звонка, ни сообщения.
Прошло десять дней, и вдруг звонок с его работы: не знает ли она, когда он вернётся? Взял отгулы за свой счёт, но уже два дня, как должен был выйти, а его нет, на звонки не отвечает.
Людмила встревожилась не на шутку и всё же поехала на дачу. Но мужа там не было. Зато она нашла письмо — на двух листах, адресованное ей.
«Люда, родная. Даже не знаю, с чего начать… В том, что случилось, нет ничьей вины. Хотя моя, наверное, есть.
Мы были женаты десять лет, когда я узнал, что у меня есть дочь. Да, ещё одна дочь — от женщины, с которой встречался до тебя. Мы расстались, она уехала в Сибирь, а спустя десять лет нашла меня и рассказала про Катю.
Три года я носил это в себе, пытался забыть. И почти получалось, пока не пришло сообщение: Катина мать умерла. Она знала о болезни ещё тогда, когда разыскала меня, и умоляла не бросить девочку.
Я уехал к дочери, буду оформлять опекунство. На работе взял отгулы. Вот мой новый номер, сменил, чтобы не доставали.
Позвони мне. Прости, что струсил и не смог сказать тебе всё в лицо, обсудить по-человечески. Прости, Людка!
Дочку я не оставлю, она вылитая я — ты бы видела её фото! И на нашу Лизу похожа, только на два года старше.
Когда позвонишь с решением, обо всём договоримся. Я очень люблю вас с Лизой.
Твой Дмитрий.»
Людмила перечитывала письмо сквозь слёзы, и вдруг тихое, спокойное облегчение разлилось внутри: её муж не оказался ни подлецом, ни предателем. Она глубоко вздохнула, собралась с духом и позвонила ему, сказав просто:
— Возвращайтесь домой. Обоих жду. Обсуждать нечего.
