— Ты не осмелиться так со мной поступить! — Алексей Иванович со всего маха ударил кулаком о стол, и чашка с охлаждённым чаем вздрогнула, вылившись на бельё. Тёмная жидкость начала растекаться по белой скатерти.
— Да кто ты вообще такой, чтобы мне указывать? Думал, я всю жизнь буду терпеть твои постоянные придирки? — Светлана встала, двумя руками впилась в грудь, и брови её взметнулись вверх.
— Какие придирки? То, что я хочу, чтобы моя жена была дома, когда я возвращаюсь с работы, вместо того чтобы снижать голову рядом с магазином? — Алексей попытался вытереть пятно салфеткой, но только размазал его по скатерти.
— Для тебя я домохозяйка, няня и бабушка — но никак не жена! Когда ты последний раз спрашивал, как я себя чувствую, какие мои мечты? — Светлана развернулась, сдернула с головы гребешок, и седые, обутые в чулок волосы падали на плечи каскадом.
Алексей застыл. За тридцать пять лет их совместного житья они, разумеется, ссорились, но такого — никогда. Прямо, без обиняков.
— Света, что с тобой? — он вышел к жене, шагал по комнате, ронял шапки, слышал, как в груди бьётся сердце.
— Ничего особенно не случилось, просто устала. Иду к Татьяне. На неделю-другую. — Она стащила с антресолей старый чемодан, тот, что брали в юности, когда ездили в Сочи.
— К дочке? В Казань? Сейчас? — Алексей не верил. — А как же жить-то? Кто утварь будет брать, уборку делать?
— Кто-нибудь появится, — коротко ответила Светлана, сминая в руках футболки и шапки. — Сам управишься.
Первые дни без Светланы прошли мутно, как во сне. Её соседка Елизавета Петровна, вдова и любительница домашней кухни, приходила вытирать полы и подавать супы, но еда казалась Алексею как будто приготовленной без души. Он звонил дочке, но Татьяна отвечала сухо, что всё в порядке, пока мать с ней. Давай еду в руки — просил. Давай, — пытался ответить, но ей было не до разговоров.
Через неделю он сидел в пустой квартире, в центре Москвы, глядел на стены и вдруг понял: без Светланы пусто не в доме, а в душе. Нина Петровна, женщина с добрыми глазами, заметила его молчание и шепнула:
— Алексей Иванович, напишите письмо. Женщины такого ценят. Говорите, что чувствуете.
Он вздохнул, достал чернила, начал писать.
«Ольга, я не понял, что ты хочешь, что чувствуешь. Прости. Меня пугает, что все так быстро произошло. Я без тебя плохо живу…»
Ответ пришёл не скоро.
«Алексей, я тоже сначала не понимала, почему ушла. Просто как-то проснулась и поняла: всю жизнь я была твоим фоном. Ты работал, я — убирала, варила, прислуживала. Нигде не была. Ничего своего не делала. Помнишь, как я мечтала игравать на скрипке? Ты издевался, называл «бабьим радио». А я записалась в мастер-классы в Казани. Теперь даже немного пою. Преподаватель говорит, у меня голос есть. И ещё стала холить сад. Купила участок, теперь каждый день там. Живу. Истинно живу. Не знаю, вернусь ли домой…»
Алексей перечитал письмо дважды. В груди возник поток холода. Но холода не с метелями, а с пониманием.
Всю жизнь он думал, что их брак — образцовый. Он думал, что выполняет обязанности мужа — приносит зарплату, ремонтирует мебель, исправно шёл на допработу. Но не думал о её мечтах, о её выстраданномстве.
Он переписал письмо:
«Ольга, я хотел — но так и не хотел. Я думал, что обязанности мужа закончились на этом. Не думал, что ты можешь хотеть многого. Мне стыдно. Хочу поправить, если это возможно. Дай мне шанс».
Ответ пришёл сразу.
«Алексей, я не знаю, можно ли что-либо поправить. Но если хочешь, начни с себя. Подумай, кто ты без этой жизни. Найди себя, и, может, мы снова найдём друг друга».
Он сидел на балконе, курил, смотрел на закат. Слова обжигали. «Найди себя».
Он был успешен: бизнес, квартира, уважение друзей. Но внутри — пустота.
Записался в художественную мастерскую, купил книги, стал писать письма Светлане о красках, о формах, о чувствах, которых раньше не знали. Они переписывались, узнали друг друга заново.
Три месяца спустя Алексей приехал в Казань. С цветами и пустым сердцем.
— Алексей? — удивлённо спросила Ольга, открывая двери.
— Светлая, я пришёл. — Он протянул цветы. — Я искренне изменился. Надеюсь, ты не откажешь мне в новом начале.
— Я не откажу, — проговорила она, глядя в упор. — Но я не вернулась. Пока. Хочу жить свободно.
— Я понимаю. Но приезжай. Или приходи в Москву. Если захочешь.
— Приеду, — улыбнулась она. — Ты забыл, мы ещё в молодости говорили, что счастье — это быть рядом, но не между четырьмя стенами.
Они сидели на кухне, пили чай. Просто — пили. Никаких поцелуев, никаких обещаний. А вечер был как подарок.
Когда Алексей уезжал, Светлана шепнула:
— Иногда, чтобы найти друг друга, нужно сначала потерять. Или хотя бы уйти.
Он улыбнулся.
Иногда, чтобы быть самим собой, нужно потерять свой привычный образ. Чтобы любить — нужно не только приносить пироги и чистые постельные принадлежности, но и позволять другому быть. Так рождаются настоящие отношения.
