Матвей бросился ко мне.
Я не ждала его. Не здесь. Не так.
Он приближался стремительно, с незнакомой прежде неистовостью во взгляде.
Его руки коснулись меня, столь горячие на моей ледяной от страха коже. Сначала ладонь коснулась щеки, будто он не верил своему зрению… потом скользнула вниз по руке, и вдруг — он сжал меня в объятиях.
Обнял так, словно собирал осколки разбитой души.
Странно.
Мы с Матвеем годами работали рядом: проекты, коридоры, молчаливые совещания. Никогда не были близки. Никогда — вот так.
Наши отношения оставались деловыми… почти холодными. Но этот объятие дышало такой давней, тайной привязанностью, будто мы веками хранили общее прошлое.
Было время — помню чётко — когда я смотрела на него с наивным восторгом. Та самая тихая влюблённость в успешного босса, покорившего мир.
Разумеется… он не замечал. А потом появился Дмитрий Волков… тот мужчина, которому я отдала всё, не ведая, что потеряю из-за него весь мир.
— Как… возможно? — голос его дрогнул. — Тебя похоронили!
Сердце колотилось как бешеное.
Реальность ударила с жестокостью.
Для всех Дарья Орлова мёртва. Неопознанный труп. Имя вычеркнуто из реестров.
Жуткий ужас пополз снизу вверх, пол под ногами превращался в бездну.
— Я жива! — выдохнула я. — Они хотят меня убить! Умоляю, спаси…!
Его взгляд впился в мой, полный сомнения. Будто решал: безумие или травма.
Ноги подкосились. Пол встретился с виском. Темнота.
***
Я очнулась от птичьего щебета.
Птенец пел без умолку, и на миг — нелепый, слепой миг — мне казалось, всё дурной сон.
Палата пахла хлоркой. Окно было закрыто, но трель пробивалась внутрь упрямо. Я огляделась: платье на мне — чужое.
Голая незащищённость. Жгучий стыд.
Лёгкие спазмы. Тело ныло. Горло горело.
Моё тело недавно разрешилось от бремени.
Увидела Матвея. Он говорил с мужчиной в белом халате — врачом.
Рядом медсестра с сочувственной улыбкой. Все трое заметили, что я пришла в себя. Доктор пробормотал что-то невнятное и вышел.
Матвей протянул медсестре карту:
— Лекарства. Все. Сейчас.
Потом взгляд его упал на меня. В глазах читалась та же смесь тревоги и растерянности, что клокотала во мне.
— Что… случилось?
Взгляд его заострился. Он присел на край койки.
— Это я хочу спросить, Дарья. Что произошло? Зачем тебе мнимая смерть? Зачем… все верят в твою гибель?
Я резко привстала. Губы дрожали.
— Не говори ему! Умоляю, пусть верит, что я мертва!
— Кому?! — воскликнул он.
Схватил мою руку. Тогда я ощутила, как вся дрожу. Слёзы хлынули без спроса. Он провёл рукой по моему лицу,
вытирая мокрые щёки с нежностью. Та близость была нам внове.
— Дмитрий… — прошептала я. — Он не должен знать. Заклинаю.
Матвей нахмурился. Лицо его стало маской недоумения.
— Дарья… твои похороны состоялись. А твой ребёнок…
— Не мой! — вырвалось как ножевой удар. Матвей остолбенел. Молчание резало кожу.
Он смотрел, будто видел безумие.
А может, так и было… может, рассудок уже висел на волоске.
Я плакала.
Смеялась.
Видела себя со стороны: растрёпанная женщина в чужой одежде, вещающая о собственной смерти и чужом ребёнке. Безумица.
Но вдруг вспомнила.
Доказательство.
Я метнулась к тумбочке. Искала. И нашла.
Проклятую флешку.
Сжала её в кулаке.
— Слушай! Я не сумасшедшая! Не лгу! — голос сорвался. — Дмитрий хотел меня убить. Меня использовали. Этот младенец… не мой! Я была вещью. Запасной деталью. Меня обмануМатвей взял флешку трясущимися пальцами, и в тот же миг в палату ворвались люди в форме с криками «Полиция!», а Дмитрия Волкова увели в наручниках, пока я смотрела в глаза своего спасителя и понимала — теперь он навсегда мой якорь.
