Ждала свадьбу — пришёл развод
Алина сидела в пустой квартире, глядя на белое платье, которое так и не надела. Оно висело на дверце шкафа, будто призрак несбывшихся грёз, и каждый взгляд на него сжимал сердце болью.
— Алёнушка, ты дома? — донёсся голос соседки Нины Степановны из-за двери. — Можно войти?
— Заходите, — устало откликнулась Алина, не поднимая глаз.
Нина Степановна осторожно переступила порог, держа в руках тарелку с пирогами.
— Испекла утром, подумала — отнесу нашей невесте, — она запнулась, увидев лицо Алины. — Ой, деточка, что случилось? Ты вся белая как мел…
— Нина Степановна, а если я скажу, что свадьбы не будет?
Соседка застыла с тарелкой в руках.
— Как это не будет? Да у вас всё готово! Ресторан забронирован, гости приглашены, платье висит… Вы что, с Сергеем поссорились?
Алина горько усмехнулась.
— Поссорились… Если можно так назвать то, что он вчера пришёл и заявил, что женится на другой.
— Господи-батюшка! — Нина Степановна опустилась на стул. — Да как же так? Вы же десять лет вместе, квартиру в ипотеку брали, ремонт делали… А она кто такая, эта…
— Его коллега. Молодая, красивая, — Алина съёжилась. — Говорит, что влюбился, а со мной, видите ли, по привычке жил.
— Да чтоб ему пусто было! — всплеснула руками Нина Степановна. — Прости за слово, родная, но иначе не скажешь. Нынче мужики пошли — ветер в голове! Пользуются, пока женщина в силе, а потом — прыг на сторону!
Алина подошла к окну. На улице светило солнце, люди спешили по делам, будто ничего не случилось.
— Знаете, Нина Степановна, обидно, что я верила. В эти разговоры о семье, о детях после свадьбы… Он так убедительно говорил, а мне уже сорок три — пора о будущем думать.
— А как же квартира? Вы же пополам платили!
— Вот именно. Теперь предлагает продать и разделить. Справедливо, да?
Алина села напротив соседки. Та молча налила чай из принесённого термоса.
— Алёнушка, а помнишь, как он за тобой ухаживал? Цветы дарил, в Большой театр водил…
— Помню. Теперь понимаю — не романтика была, а тест на профпригодность в домохозяйки.
— Как это?
— Судите сами, — Алина встала, прошлась по комнате. — Три года я готовила, стирала, убирала. Он с работы — на диван, а я ещё и ужин подавай. Говорил — устаёт, работа нервная.
— Да у тебя же тоже работа — в поликлинике медсестрой…
— Это он работой не считал. Зарплата меньше — значит, дом на мне. А я, дура, радовалась, когда он наконец предложил.
Нина Степановна покачала головой.
— Раньше мужики за слово отвечали. Женился — значит, навек. А теперь? Понравилось новое — и след простыл.
— Знаете, что бесит больше всего? — Алина обхватила чашку. — Он ещё упрекает, что я не развиваюсь! А когда? После смены — дом, готовка, стирка. В выходные — уборка, магазины. Где тут на спортзал время найти?
— Ох, родная, как знакомо, — вздохнула соседка. — Мой покойный Василий то же говорил. Я ему сразу: хочешь умную жену — освободи время.
— И что?
— Освободил. Сначала ворчал, потом втянулся. Тридцать лет душа в душу.
Алина подошла к платью, провела рукой по шёлку.
— Я так верила ему, Нина Степановна. Или думала, что верю. Теперь и не пойму.
— А что будешь делать?
— Жить. Гостей предупредить, ресторан отменить, деньги вернуть. Платье… — она замолчала.
— Платье не выбрасывай, — строго сказала Нина Степановна. — Ещё пригодится.
— В сорок три? Кому я нужна?
— Да брось! Красивая, добрая, руки золотые. Найдётся человек, оценит.
Алина слабо улыбнулась.
— Спасибо. Но верится с трудом.
Вдруг зазвонил телефон.
— Сергей, — нахмурилась Алина.
— Возьми, может, одумался?
— Алло, — холодно сказала она.
— Привет. Мне вещи забрать. Можно вечером заеду?
— Заезжай. Уже собрала.
— Что ты такая колючая? Мы же взрослые люди.
— Взрослые? — Алина почувствовала, как закипает. — Это по-взрослому — за неделю до свадьбы сказать, что женишься на другой?
— Я же объяснил…
— Ничего ты не объяснил! Просто нашёл моложе, вот и всё.
— Не надо так. Я не хотел обидеть.
— Не хотел? А как я должна реагировать? Хлопать в ладоши?
— Давай без крика.
— Хорошо. Скажи, зачем делал предложение, если не был уверен?
— Был уверен. Потом встретил Ольгу и понял — это другое.
— А что было между нами?
— Я тебя ценил, уважал…
— Как уборщицу?
— Алёна, ну что ты! Нам же хорошо было.
— Тебе — хорошо. Ты приходил в чистый дом, к готовому ужину. А что было мне?
— Ты жила в хорошей квартире, я деньги вкладывал…
— Ах да! Я должна быть благодарна, что ты меня содержал. Хотя мою зарплату мы тоже тратили.
— Мне не нравится твой тон.
— А мне не нравится, что ты бросил меня ради двадцатьпятилетней дурочки!
— Возраст ни при чём. С Ольгой мне интересно.
— Со мной — скучно?
— Мы привыкли. Искры не было.
— Искра погасла, когда я стала твоей служанкой. Где взять романтику после смены, магазинов и стирки?
— Никто тебя не заставлял…
— А кто орал, когда я предлагала клининговую службу? Кто говорил, что дом — женское дело?
— Я думал, тебе нравится…
— Нравится мыть полы после работы? Ты серьёзно?
— Ладно, не будем ругаться. Заеду в семь, заберу вещи.
— Приезжай.
Алина положила трубку. Нина Степановна слушала, хмурясь.
— Вот подлец! — воскликнула она. — Сам виноват, а тебя же в чём-то обвиняет!
— Знаете что? В процессе разговора поняла — боль прошла. Осталась злость, но не боль.
Алина посмотрела в окно, где вечерние огни города зажигались один за другим, и впервые за долгие годы почувствовала, что будущее — это не страшно, а просто пока незнакомо.
