Нина стояла под берёзой у школьного двора. По прогнозу обещали дождь, но она в волнении забыла зонт. Листва ещё держалась на ветках, но уже не спасала от моросящего дождя. Осень пришла внезапно — как и всё важное в жизни.
Лёгкое пальто промокло насквозь. Нина осунула плечи от холода, но боялась отойти под навес магазина — вдруг пропустит дочь. Нервы и сырость довели её до дрожи. Вчера она продумывала слова, а сейчас всё перепуталось. Что, если дочь даже слушать не станет? Ничего. Она вернётся снова. Только бы не слечь. Болеть сейчас нельзя.
Про себя Нина бормотала заготовленные фразы, сбивалась и начинала снова:
— Я виновата. Раскаиваюсь. Но хочу всё исправить…
Да, сейчас она кается, а тогда… тогда её ослепила любовь, как будто бес вселился в неё, лишил разума. О чём она думала? Конечно, о любви. О чём ещё может думать женщина, когда сердце бешено стучит?
У неё была семья. Муж, дочь, работа, размеренная жизнь. И вдруг — он. Ворвался, как весенний ветер в распахнутое окно. Красивый, уверенный, успешный. Смотрел так, что дыхание перехватывало. И она не устояла.
Он был старым другом мужа по университету. Случайно встретились в метро, и муж по глупости пригласил его на свой день рождения. Когда он вошёл в ресторан, ещё до представления, Нина поняла — это конец. Он тоже сразу заметил её среди других женщин.
А как он танцевал! Пригласил её, и стоило их пальцам соприкоснуться, как по спине пробежали мурашки. В груди вспыхнул пожар, и остановить его уже было невозможно.
Все заметили эту «искру», включая мужа. А может, кто-то наушничал. Какая разница? Она забыла обо всём, носилась на свидания, как девчонка, плевать хотела на пересуды.
А потом он уехал. Оказалось, давно ждал визу за границу. Сообщил в день отъезда.
— А я? — рыдала Нина, цепляясь за него. — Не уезжай, я не смогу без тебя!
— Оформлюсь — вызов тебе пришлю, — легко пообещал он.
Она теряла голову, бросала мужа и дочь, а он… не остался. У него были планы, и она в них не входила. А Нина верила, ждала. Но как только он оказался за океаном — забыл. Она поняла это слишком поздно.
Подруга быстро «утешила» её мужа. От Нины отвернулись все, осуждали: «Семью разрушила из-за какой-то любви!» Она осталась одна. Дочь забрала свекровь, словно Нина была заразной.
А мужа? Ну что муж… Мужчинам можно. Его жалели, оправдывали: «Жена изменила, унизила — куда деваться? Мужику без бабы никак.» А Нину клеймили. Какая любовь? Не имела права.
Теперь нет ни семьи, ни мужа. Дочь, Катя, не хочет её видеть. Вот и дежурит Нина у школы — уговорить, извиниться, вернуть. Но Катя избегает. Ей внушили: мать — предательница.
Нина вглядывалась в выходящих учениц. Вот показалась Катя. Сердце ёкнуло. Нина вышла из-под дерева, шагнула навстречу. Дочь заметила её, резко развернулась.
— Катя, подожди! Давай поговорим! — Ноги замёрзли, не слушались. Нина шла, как пьяная, дрожала. Школьники шарахались.
Катя остановилась. Капюшон скрывал лицо, но глаза горели ненавистью.
— Чего тебе? — бросила она.
— В кафе зайдём, поговорим. Я замёрзла…
— Я не просила тебя ждать. Говори сейчас.
Когда дочь стала такой чужой? Нина не убийца, не воровка — просто хотела счастья.
— Ладно, здесь. — Нину трясло. — Ты права, я виновата. Не прощу, да я и не прошу. Просто хочу объяснить…
— Объясни, почему бросила меня ради мужика? Кукушка.
— Ты это от бабки слышала? Я хочу исправить…
— Ты мне не нужна! Когда ты была нужна — тебя не было! Он поиграл и бросил, и ты вспомнила про меня?
— Я ошибалась. Мамы тоже ошибаются. Я любила тебя…
— Ты и сейчас как сумасшедшая.
— Помнишь, как я ночь не спала, когда у тебя аппендицит был? Я хочу снова быть рядом…
— Это тебе плохо без меня.
Катя повернулась уходить.
— Завтра приходи! Я испеку твой торт…
— Ничего мне от тебя не надо!
Нина смотрела ей вслед, потом побрела домой.
Разделась, еле доползла до ванны. Включила кипяток, пила чай, обжигаясь.
Утром не могла открыть глаза. Горло резало, температура под сорок. «Всё, заболела».
Катя не придёт. Взгляд дочи всплыл перед глазами. «Ненавидит. Всё кончено. Лучше умереть…»
Она провалилась в бред. Снилось, что падает. Кто-то душит.
Холодная ладонь на лбу.
— Мам…
Нина открыла глаза. Больница. Катя сидела рядом.
— Ты пришла…
— Двое суток без сознания была. Я зашла — ты на полу. Хорошо, ключи взяла…
Врач похлопал по руке:
— Дочка вас спасла.
Катя принесла апельсин.
— Помнишь, как ты мне при ангине апельсины давала? Съешь.
Нина расплакалась.
Когда её выписали, ветер рвал полы пальто. На остановке бабка бурчала:
— Автобус ушёл. Ждать полчаса.
— Ничего, — сказала Нина. — Подождём.
На следующий день Катя пришла снова.
— Замёрзла? Чай горячий.
— Ты хотела рассказать… — Катя села за стол.
Нина говорила, сбивалась. Дочь слушала. Ненависти в глазах уже не было.
— Когда-нибудь поймёшь… Любовь — как болезнь.
— А папу ты любила?
— Да. Но… по-другому.
Катя стала приходить часто. Однажды заснула за столом. Нина уложила её.
Вечером ворвалась свекровь:
— Запрещаю тебе сюда ходить!
— Она моя мать! — Катя встала между ними.
— Яблочко от яблоньки… Дурная кровь! — Бабка хлопнула дверью.
Катя потупилась:
— Денег нет?
«Вот оно… Сейчас начнёт тянуть. Откажу — уйдёт».
— Немного… Сколько надо?
Катя махнула рукой:
— ДаС тех пор они жили нелегко, но вместе, день за днём учась прощать и быть рядом, несмотря на всё, что было.
