**Куриные мозги**
Электричка доставила воодушевлённого Аркадия Семёновича в место, где ему предстояло трудиться и, возможно, прославиться.
— Прибыл, знаете ли, мемуары писать! — с важностью заявил он юной девушке, встретившей его на перроне.
Девушка оказалась хозяйкой уютного домика, где ему предстояло провести летние месяцы.
— Есть, знаете ли, чем поделиться с потомками… — от ощущения собственной значимости Аркадий Семёнович говорил витиевато и то и дело поправлял парадный галстук.
Со всей серьёзностью он демонстрировал свои намерения. Ещё дома, собираясь в дорогу, он аккуратно уложил в чемодан лучшие летние костюмы. Приобрёл новую шляпу, без которой, по его мнению, писатель немыслим. А главное — раздобыл винтажную пишущую машинку. Создавать мемуары на ноутбуке Аркадий Семёнович категорически отказывался. Истинные литературные шедевры, считал он, рождаются только под стук клавиш!
Эту увесистую реликвию сейчас тащила в руках вспотевшая от усилий девушка. Она необдуманно предложила помочь миловидному старичку, и теперь расплачивалась за свою доброту. А Аркадий Семёнович степенно шёл за ней по узкой деревенской тропинке, заросшей травой, и с любопытством осматривался.
Получив заветные ключи от дома, который должен был стать «приютом вдохновения», он присел на скамейку у крыльца. Раскидистая яблоня над головой шелестела листьями, прикрывая его седые волосы от солнца. Такого умиротворения он не испытывал давно. Закрыв глаза, откинулся на спинку скамьи.
«Не обманули! — подумал он. — Воздух, покой… Тишь да благодать!»
— Ку-ка-ре-ку! — вдруг раздалось прямо над ухом.
Аркадий Семёнович вздрогнул и огляделся. Но вокруг стояла тишина, будто петушиный крик привиделся. «Дорога утомила», — махнул он рукой.
Как вдруг кукареканье повторилось. Повернув голову, он увидел на заборе огромного петуха. Птица сидела, крепко вцепившись лапами в дерево. Её перья блестели, как парчовые одежды, а алый гребень напоминал царский венец.
— Цезарь-е-е-рь! — донёсся издалека женский голос.
Петух, будто в ответ, ещё раз прокукарекал — и исчез. А изумлённый Аркадий Семёнович ещё долго смотрел на пустой забор.
Остаток дня он провёл, распаковывая вещи, готовя ужин из привезённых запасов и устанавливая машинку. Поставив её на стол, он вдруг осознал: не знает, как ею пользоваться. Но разве талантливому инженеру потребуется много времени, чтобы разобраться? Перед сном он пообещал себе начать работу с утра.
— Ку-ка-ре-ку! — вместо благостного пения птиц его разбудил петушиный крик.
На подоконнике сидел тот самый петух, которого соседка звала Цезарем. Минуту они молча изучали друг друга: птица — с презрением, Аркадий Семёнович — с раздражением.
— Кыш отсюда! — махнул он рукой.
Но Цезарь даже не дрогнул. Ещё раз громко прокричав, он гордо удалился.
До звонка будильника оставалось два часа, но сон пропал. Решив не терять времени, Аркадий Семёнович направился на кухню за кофе.
Чайник уже готов был закипеть, когда за спиной раздалось:
— Ко-ко-ко!
Он резко обернулся. На подоконнике сидела курица — крупная, пёстрая, с задорным гребешком. Глаза её блестели любопытством.
— Ко-ко? — спросила она.
— А ну, марш отсюда! — крикнул Аркадий Семёнович, размахивая полотенцем.
Курица недовольно квохнула и скрылась в кустах смородины.
— Так они от соседей! — догадался он.
Визит к соседке-птичнице созрел к вечеру. Писать с закрытыми окнами в жару было невозможно, но стоило их открыть — и дом наполнялся куриным гамом.
На следующий день, облачившись в лучший костюм, Аркадий Семёнович постучал в соседскую калитку. Дверь открыла пожилая женщина, лицо её светилось приветливостью.
— Ах, это вы, новый сосед? — воскликнула она. — Я как раз хотела вас навестить!
— Благодарю, но меня уже «навестили» ваши птицы! — буркнул он.
Сегодня он опять не выспался из-за Цезаря.
— А, мои курочки? — засмеялась соседка. — Они у меня такие! Любят новеньких!
«Ненормальная», — подумал Аркадий Семёнович.
— Девочки особенно любопытные, — продолжала она. — А Цезарь — хозяин. Если кого проверяет, значит, заботится.
— Заботится? — удивился он.
— Ну да! О своих подопечных.
«Точно ненормальная!»
— Я прошу, чтобы ваши птицы не заходили ко мне! — сквозь зубы сказал он.
— Они же просто знакомятся! — пожала плечами соседка.
Не в силах сдержать гнев, он резко развернулся и ушёл.
Несколько дней тишины позволили Аркадию Семёновичу погрузиться в работу. Но затишье кончилось.
Однажды, зайдя в «кабинет», он увидел на стопке рукописи курицу. Толстую, рыжую, с задиристым гребешком. Не сдержавшись, он схватил веник и погнал её вон.
— Я их всех передушу! — завопил он, ворвавшись к соседке.
— Дуры они у вас! — кричал он, не слушая её возражений.
— Сами вы дурак! — хлопнула калиткой соседка.
Аркадий Семёнович плюхнулся на лавку под яблоней.
«Вот и покой! — думал он. — С ума сойти можно!»
И, словно в подтверждение, за забором залился петушиный крик.
С тех пор куриные набеги стали обычным делом. Аркадий Семёнович перестал удивляться, но сдаваться не собирался. Каждый день он продирался сквозь воспоминания, несмотря на птичий шум.
Наконец работа подошла к концу. Осталось дописать последнюю главу. Разморённый обедом с молодым картофелем и укропом, он прилёг отдохнуть.
Проснулся он с тяжестью в груди. Игнорируя дискомфорт, направился в кабинет — и увидел на машинке чёрную кури— Ко-ко, — важно прокудахтала курица, и в тот же миг сердце Аркадия Семёновича сжалось так, будто он наконец понял, что все эти годы писал не мемуары, а историю своей новой — куриной — жизни.
