**Куртка**
— Нюра, посмотри-ка, — остановился у витрины Иван. — Вонь какая куртка… С капюшоном, мех по краю, подкладка — алая, будто рассвет. Карманы удобные, да и фасон нынче в моде. Прямо загадка! Может, и бы взял, если б не… Ну ты же знаешь, моей-то уже десятый год.
Он запнулся, словно испугался собственных слов. Иван никогда не гнался за модой — носил, что было. Не обращал внимания на новинки. А тут — глаза разгорелись, будто мальчишка перед витриной с игрушками.
Анна нахмурилась.
— Да ладно тебе, Вань. Очумел, что ли? Тридцать пять тысяч за куртку! У нас и так копейка к копейке. Машину чинить надо. Вода в подъезде опять подорожает. Ремонт в квартире пятый год откладываем. А внуку? Обещали же велосипед к лету. Какая, к лешему, куртка?
Иван опустил голову. Не обиделся — нет. Просто понял. Так всегда: деньги вроде есть, но каждая копейка уже заранее придумана. На важное. На нужное. На то, что не радует, но без чего нельзя.
— Тебе же самому скоро шестьдесят, — добавила Анна. — Куртка молодёжная. Да и куда тебе в ней? В магазин да на огород?
Сказала прямо. Как всегда. У них в семье так принято — без лишних слов, без прикрас. Хотя… Иван никогда не позволял себе таких резких фраз. Молчал. Спорил, да. Иногда сердился. Но больного — не трогал. А Анна могла. Не со зла, просто — по-простому.
Потом они вышли. Купили хлеб, картошку, пару банок тушёнки. Всё по списку. Всё необходимое.
Иван ещё раз оглянулся на витрину, взглянул на куртку. Улыбнулся с грустью и зашагал к выходу. Лысина блеснула в отражении стекла. Морщины, мешки под глазами. Живот, ссутуленные плечи.
Что он, старый дурак, разметался? Молодёжная. Яркая. Не про него.
Вечером — как всегда. Ужин, телевизор. Фильм. Про войну, про любовь, про мужа и жену, которые прошли сквозь все невзгоды и остались вместе. Не сломались.
Анна украдкой смахнула слезу краем фартука. Иван тоже отвернулся и крякнул:
— Что-то я разнюнился. Не надо бы такое перед сном смотреть. У тебя опять давление подскочит.
— А мне завтра на рынок. Обещали новые саженцы. Надо успеть.
— Я пораньше встану, бочки проверю. Воду налью. Выходной же.
Он обнял её. Тихо. Без лишних слов. Просто притянул к себе, и она прижалась к его плечу. Так и сидели. Фильм давно кончился. На экране шли тревожные новости. А они смотрели в пустоту. Молча. Каждый о своём.
Утром Иван уехал на дачу.
А Анна — к дочке. Отвезла внуку варенье и свеклу. Потом зашла в аптеку, купила таблетки. В автобусе сидела, сжимая пакет. А внутри — решение. Простое. Наконец-то.
Вернулась домой, поставила жариться котлеты. Иван любил с пюрешкой. Дождалась, когда он вернётся. Грязный, усталый, но довольный.
— На, это тебе, — сказала она и протянула пакет. — Просто… возьми. Куртка.
Иван остолбенел.
— Нюра? Ты чего?..
— Старая твоя уже. А эта — хорошая. Тёплая. И ты у меня вовсе не старый. Ты у меня — красивый. Модный. И куртка тебе к лицу.
Хотела сказать ещё что-то, но не смогла. Слёзы застилали глаза. Вот ведь — всё хорошо, а плачется.
Иван обнял её, погладил по спине.
— Ну ты чего, Нюрка?
— Ничего. Всё хорошо, Ваня. Просто… ты рядом. И всё хорошо.
А ведь правда. Всё хорошо.
Иногда мы плачем не от горя. А оттого, что счастье — вот оно. Рядом. И страшно потерять. Поэтому — плачем. Тихо. С благодарностью.
За близкого. За заботу. За тепло. За возможность просто сидеть рядом и молчать.
И пусть носки дырявые. И волосы седые. Но любовь — всё та же.
И куртка — к лицу.
