Уже полгода я живу в пустоте, отрезанная от сына и внука. Всё из-за одного отказа! Невестка попросила посидеть с ребёнком, чтобы с подругами погулять, а я не согласилась. Разве я должна ломать свои планы ради её праздного времяпрепровождения? Не тот случай, чтобы бабушка бросала всё и бежала по первому зову! — с тоской рассказывает Татьяна Петровна, жительница городка Елец.
Её сын, Игорь, женился пять лет назад. С невесткой, Людмилой, у Татьяны Петровны всегда были ладные отношения. Она часто навещала молодых, звала их в гости, помогала рублями, не скупилась на подарки. Всё делала, чтобы семья сына была крепкой, а он сам — счастлив. До поры до времени всё шло гладко, и она чувствовала себя нужной, любимой свекровью.
Год назад у Игоря и Людмилы родился сын, Егорушка. Татьяна Петровна радовалась, как дитя, обещала невестке поддержку во всём. Помогала охотно, когда Людмила просила посидеть с малышом ради поликлиники или важных хлопот. Дела серьёзные — отказывать грех. Игорь трудился на заводе, где отгулы не давали, вот и стала свекровь опорой для молодой матери.
Но однажды Людмила попросила о другом. Захотелось ей с подружками «развеяться». Татьяна Петровна даже опешила. «Как можно годовалого ребёнка бросить ради гулянки? — думала она. — Декрет дан для ребёнка, а не для баловства!» Твёрдо отказала, объяснив:
— Егорушка — твоя радость, а не моя. Было бы дело неотложное — другое бы разговор, а на ветер время тратить не стану.
Мальчонка в год и два месяца был непоседой. Татьяне Петровне, которой за шестьдесят, тяжеловато было угнаться за его удалью. С новорождённым проще — покачал в люльке, и спи, а тут глаз да глаз нужен. Честно призналась невестке, что сил маловато, но та восприняла отказ как личную обиду.
С той поры Людмила словно стену воздвигла. Не звонит, не заходит, на письма не отзывается. Хуже того — настроила Игоря против матери. Татьяна Петровна пыталась поговорить с сыном, а он лишь отмалчивался: «Люда занята, ребёнок — дело хлопотное». Но свекровь догадалась: её номер в телефоне невестки оказался в чёрном списке. Звонила с чужих — Людмила трубку брала, но, услышав голос свекрови, тут же бросала.
Боль Татьяны Петровны не унять. Уже год не видит она внука, не слышит его смеха, не прижимает к груди. Сердце ноет, когда думает, как Егорушка растёт без её ласки. «За что? — спрашивает себя. — За единственный отказ?» Обида Людмилы кажется ей несоразмерной, а молчание сына режет, как нож. Пыталась мириться — но все её слова уходят в пустоту.
Больнее всего — пересуды, что донеслись до неё через знакомых. Невестка шепчется, будто Татьяна Петровна «себе на уме, до внука ей дела нет». Эти слова ранят пуще всего. Столько любви отдала — а теперь вычеркнули из жизни, будто и не родная. Что делать? Глотать обиду и молить о прощении? Но за что? Хотела всего лишь границы сохранить — а получила изгнание.
Теперь живёт одна, тоскуя по внуку и сыну. Дом, когда-то полный жизни, теперь пуст и тих. Задаётся вопросом: неужели один отказ может перечеркнуть всё? Мечтает обнять Егорушку, да боится — невестка не простит. А Игорь, её кровинка, молчит, и это молчание разрывает сердце.
Что же делать? Кто прав? Должна ли бабушка забыть о себе ради прихотей невестки, или Людмила переступила грань, устроив бойкот? История эта — о границах, обидах и семейных узах, что рвутся так легко…
