Сны иногда приносят вещи странные, невозможные наяву.

«У меня не будет внуков, потому что сын женился на чайлдфри?»

Варвара знала с юности, что детей у нее не будет. Врачи в Шуе нашли тромбоз еще в школе и сказали прямо — беременность для нее смертельна. Смирилась, хоть и грезила порой о ребенке. Когда встретила Дмитрия, сразу рассказала ему всю правду. Он не смотрел косо, не убежал, а обнял и сказал: «Мы усыновим». Варя поверила в счастье: вот он, человек, который любит ее и душу, и тело. Но их тихий выбор станет началом беды.

Свекрови, Тамаре Игнатьевне, они не говорили. Варвара считала, что это их с Димой дело, а не материнское. Жили семь лет, строили дом в Коврове, мечтали. Но свекровь не выдержала. «Что за жена, если живот не растет?» — шипела она за столом. Дмитрий не выдержал и объяснил матери про диагноз. Но вместо слез — гнев.

«Что за бред?! У меня внуков не будет, потому что ты модная чайлдфри?» — орала Тамара Игнатьевна посреди их кухни. Варвара сжала кулаки: «Не в моде дело. Я просто умру, если рожу». Но свекровь не слышала. «Какая же ты баба, коли не даешь дитя? Эгоистка! Бабы в войну детей рожали — и ничего!» — рявкнула и хлопнула дверью. Варя почувствовала, как пол под ней стал рекой.

А дальше — сон в сне. Тамара Игнатьевна нашептывала Дмитрию, что он «настоящий мужик» и «должен семью продолжить». Варя видела, как муж отдаляется, но верила — их любовь крепче. Пока однажды не поплыл мир. Слабость, тошнота, тест — две полоски. Аптечный тест в руках дрожал, как осиновый лист. Как? Она же пила таблетки!

Написала Диме: «Беременна».

«Правда?! Какое счастье!» — ответил он, и в его голосе была радость, но не её.

Правда оказалась страшной. Дмитрий признался — подменил её лекарства на мел. «Мама сказала, что врачи лапшу вешают. Ты крепкая, справишься».

Варвара замерла. Тот, кому доверила жизнь, теперь подписал ей смерть. Ради матери. Ради «настоящей семьи». Она кричала, но он лишь бросал: «Не выдумывай, мать плохого не посоветует».

Развод.

Теперь Варя одна. Беременность — как нож у горла. А тот, кто должен был её беречь, оказался чужим. Но клянется: выживет. Ради себя. Ради злости.

А Тамара Игнатьевна?

Она не увидит ни внуков, ни счастья сына.