**12 февраля**
Сегодня — пятые сутки, как я не отхожу от койки, где лежит моя Людмила. Дыхание её слабое, прерывистое, и каждый вздох — как нож по сердцу. За окнами нашей деревни, Сосновки, мечется февральская вьюга, а во мне копится ледяная пустота.
Ещё неделю назад всё было иначе. Люся, моя ненаглядная, хлопотала по дому, готовилась к Масленице — мечтала о румяных блинах да тёплых вечерах. Живём мы скромно, на одни пенсии, но она умела создавать праздник из ничего. «Лишь бы в доме пахло радостью», — говаривал я, обнимая её. А потом — как обухом по голове: утром она рухнула без сознания. Врачи в больнице вынесли приговор, от которого у меня потемнело в глазах. Блины, смех, уют — всё растворилось, будто и не было.
За эти дни я постарел на двадцать лет. Волосы, и без того седые, стали белыми, как снег за окном. Но хуже всего были слова доктора: «Операция срочно нужна. Без неё — не выживет.» А потом назвал сумму, от которой у меня подкосились ноги.
«Где нам столько взять? — прошептал я, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Живём от пенсии до пенсии. Племянник, Мишаня, помогает, но у него своя семья, двое малышей…»
Врач только развёл руками. Без денег — без надежды. Как жить без неё? Без той, что полвека была моей опорой?
Мы с Люсей поженились сразу после школы. Прожили душа в душу, без ссор, без обид. Детей Бог не дал, но всю любовь отдали племяннику — Мише. Он из соседнего городка иногда навещает, но даже он не спасёт от такой беды.
Вчера медсёстры уговорили меня сходить домой — поесть, отдохнуть. Вернулся в пустую избу, где ещё пахнет Люсиными духами. На пороге встретила соседка Галина.
«Как Люда?» — спросила, глядя на меня с тревогой.
Я рассказал. Галя ахнула, схватилась за сердце.
«Господи, да как же так… Надо по деревне пройти, с людьми поговорить. Может, хоть на лекарства соберём.»
Я только махнул рукой. Кто нам поможет? Галя принесла борщ, но в горло не лезло.
Вернулся в больницу — Люде хуже. Сижу, сжимаю кулаки. «Господи, — шепчу, — или спаси её, или забери меня с ней.»
Вдруг медсестра: «К вам посетитель.»
Кто? Миша в отъезде. Галя? Но в палату вошла женщина, незнакомая, но с добрыми глазами.
«Не узнаёте, Иван Степанович? — тихо говорит. — Я Наталья, дочь Анны из дома напротив.»
Всматриваюсь — не помню.
«Мы были бедными… После смерти отца мать нас пятерых одна тянула. Вы с Людмилой Фёдоровной нас спасли. Без вас — не выжили бы.»
И тут — как молния. Вспомнил. Та семья, что через дорогу. Отец погиб на заводе, мать, Аня, с утра до ночи на работе, дети — впроголодь. Мы с Люсей помогали: то валенки купим, то учебники. Наташа, младшенькая, всегда тихая была. Как забыл?
«Не волнуйтесь, — говорит она. — Галина мне всё рассказала. Я операцию оплатила.»
У меня дыхание перехватило.
«Наташенька… Да откуда у тебя такие деньги?»
«Я в Германии живу, муж — бизнесмен. Мы можем помочь.»
Наутро Людю прооперировали. Врач сказал — всё хорошо, поправится. Я плакал. Дом снова будет живым.
Наташа не отходила: лекарства приносила, еду готовила. Как-то сидим в больничной столовой, чай пьём.
«Как мне тебя отблагодарить? — спрашиваю. — Ты жизнь мне вернула. Но зачем? Мы же чужие…»
Она мне в ответ: «Вы не чужие. Вы мне в детстве кофту новую подарили, когда в школу стыдно было идти — все смеялись, что я бедная. А вы — конфет купили. Я их с классом разделила, и день стал праздником. Добро не забывается.»
«Давно это было…»
«Добро — как хлеб, — улыбнулась. — Возвращается к тем, кто его сеял.»
**Вывод:** Никогда не думай, что помощь — напрасна. Даже кроха тепла однажды согреет тебя самого.
