Отец признался, что у него другая семья: его слова разбили мне сердце
В тихом городке на Урале, где деревянные дома хранят тепло домашнего очага, моя жизнь перевернулась в одно мгновение из-за слов отца. Я, Анастасия, всегда считала свою семью оплотом любви и верности, но его признание о второй жизни в Казахстане разорвало мне душу, оставив меня один на один с горечью предательства.
Мои родители, Дмитрий и Людмила, были для меня идеалом. Они растили меня и младшего брата, Артёма, в заботе, всегда поддерживали друг друга. Отец трудился в дорожной компании, часто уезжал в командировки, но я не придавала этому значения — он возвращался с гостинцами, обнимал нас и говорил, что скоро станет легче. Мама, преподаватель в школе, поддерживала уют в доме, и я верила, что наша семья нерушима. Но всё изменилось в тот вечер, когда отец вернулся из очередной поездки.
Я сразу поняла — что-то не так. Он был непривычно тихим. Мама готовила ужин, Артём играл в своей комнате, а я пыталась разговорить отца. «Пап, как дела? Как поездка?» — спросила я, но он отводил глаза. Наконец, он тяжело вздохнул и произнёс: «Настя, нам надо поговорить». Его голос дрожал, и внутри всё сжалось. Мама замерла у плиты.
«У меня в Казахстане другая семья, — выдохнул он, глядя в пол. — Марьям, моя жена там. У нас двое детей, Руслан и Алия». Слова повисли в воздухе, густые, как масло. Я почувствовала, как ноги подкашиваются. Мой отец, мой пример, жил двойной жизнью? У него есть другие дети, другая жена? Голос дрожал, когда я спросила: «Ты понимаешь, что натворил? Мама в курсе?» Он потупил взгляд: «Нет, не знает. Но сейчас скажу».
Мама, стоявшая рядом, уронила половник. Лицо её побелело, глаза наполнились слезами. «Дима, как ты мог?» — выдавила она, задыхаясь. Я кинулась к ней, хотела обнять, но она отстранилась, будто не выносила прикосновений. Отец лепетал оправдания: «Я не хотел вас ранить. Это вышло случайно, в Казахстане. Я люблю вас, но там тоже моя семья». Его слова звучали фальшиво. Любил? Тогда зачем врал годами?
Я закричала: «Как ты мог нас предать? Мы верили тебе, ждали!» Артём, услышав шум, вбежал в кухню. Увидев мамины слёзы, он расплакался. Отец шагнул к нему, но мама резко перегородила путь: «Не подходи к моему сыну!» В тот миг я осознала — наша семья, казавшаяся крепостью, рассыпалась. Отец собрал вещи и ушёл той же ночью, оставив нас в гнетущей тишине.
Мама закрылась в себе. Она почти не ела, не спала, только смотрела в окно, словно ждала, что он вернётся. Артём замкнулся, перестал гулять с друзьями. Я пыталась держать всё на плаву — готовила, убирала, но внутри бушевала ярость. Как он посмел? У него же есть Руслан и Алия, дети, которых он, выходит, любит сильнее. А мы — я, Артём, мама — были просто фоном в его двойной игре.
Через неделю отец позвонил. «Настя, дай мне объясниться», — сказал он. Но я не хотела слушать. «Ты разрушил всё, — бросила я. — Не звони больше». Мама, узнав о звонке, разрыдалась. Она винила себя: «Может, я была плохой женой?» Я обнимала её, твердя, что она ни в чём не виновата, но её боль проникала в меня, как холод. Соседи, прознав про наш разлад, шептались за спиной, и от этого становилось ещё горше.
Коллега отца проболтался: он уже несколько лет живёт в Казахстане с Марьям. Они познакомились на работе, и вскоре у них родились дети. Он скрывал это, приезжая к нам с улыбкой, словно ничего не случилось. Эта правда жгла изнутри. Я вспоминала, как ждала его с командировок, как гордилась им, а он смотрел нам в глаза и врал.
Теперь я не знаю, как жить дальше. Мама сломлена, Артём отдаляется, а я мечусь между злостью и попыткой понять отца. Может, он и правда любит тех детей? Но почему нас — не так сильно? Хочется ненавидеть его, но в глубине души мне до сих пор не хватает папы, каким я его знала. Моя семья — теперь только мама и Артём, и я должна держаться ради них, но боль не уходит.
Соседка посоветовала сходить к психологу, чтобы справиться с горем, но я боюсь — никакие слова не залечат эту рану. Отец иногда пишет, просит встретиться, но я не готова. Его вторая семья, Руслан и Алия, — как тени, укравшие у меня отца. Мой дом, мой город, вся моя жизнь теперь пропитаны этой болью, и я не знаю, смогу ли когда-нибудь простить его за то, что он разрушил нашу семью.
