**Дневник в тишине ночи**
Мой мир вдруг перевернулся, когда супруг, вернувшись с завода, огорошил меня требованием, о котором я даже не думала. Дом, двухэтажный, с яблоневым садом, достался мне от бабушки Анисиьи. Но не подумайте, будто он просто свалился мне в руки. Три года назад пожар оставил от него лишь почерневшие стены да пепелище воспоминаний. Год я копила, ещё год восстанавливала — каждый кирпич, каждую доску покупала на свои кровные. Работала без выходных, чтобы вернуть этому месту жизнь, чтобы стены снова хранили семейные истории.
Живём мы в Суздале, где все друг друга знают, а новости разносятся быстрее, чем закипает самовар. Мой муж, Игорь, никогда не был добытчиком. Зарплата у него — гроши, львиная доля уходит на алименты сыну от первого брака: то на форму для школы, то на репетиторов. Я никогда не упрекала его, но и не ждала поддержки. Всё, что у нас есть — крыша над головой, тепло, уют — держится на мне. Привыкла, что просьба купить хлеба по дороге вызывает у него кислую мину, а потом неделю напоминает, как «выручил». Но то, что он потребовал сегодня, выбило почву из-под ног.
Вечер был обычным: на плите шипела картошка, пахло свежим борщом, за окном гудел осенний ветер. Игорь вошёл, швырнул рюкзак в угол и, не глядя в глаза, бросил: «Людмила, переоформи на меня половину дома». У меня руки задрожали, ложка звякнула о тарелку. «Что?» — переспросила я, надеясь, что ослышалась. Но он продолжил, уже жёстче: «Или я для тебя просто приживалка? Если доверяешь — докажи».
В висках застучало. Этот дом — моё наследство, моя крепость, всё, что осталось от рода. В него вложены не только деньги, но и слёзы, бессонные ночи, мечты. А теперь он хочет отобрать половину? Сестра, подруги — все твердят: «Не вздумай, Люся». И я их понимаю. Вдруг мы разойдёмся? Игорь уйдёт, прихватив часть моего дома, который я поднимала из пепла. Это страшно. Это несправедливо.
Но дело даже не в разводе. Даже если мы проживём вместе до старости, кто гарантирует, что он не отпишет долю своему сыну? Он его любит, это естественно, но я не готова делить бабушкино наследство с чужим ребёнком. Не хочу, чтобы мой дом стал разменной монетой в чьих-то расчётах.
Пыталась говорить с ним: «Игорь, — сказала как-то за ужином, — это всё, что у меня есть. Я не могу просто так отдать. Речь не о доверии — о будущем». Он лишь хмыкнул: «Значит, брак для тебя — пустой звук?» Слова обожгли, но я не сдалась. Не стану жертвовать собой ради его амбиций.
Теперь между нами — стена. Он смотрит исподлобья, а я чувствую, как в душе крепнет решимость. Люблю его, но любовь не должна губить меня. Подруги в кафе «У Марфы» вздыхают: «Держись, Людмила. Ты права». И я знаю — они правы. Но как донести это до Игоря, чтобы он не видел в моём отказе измену?
Ночью ворочаюсь, гляжу на потолок. Вспоминаю, как бабушка шептала: «Дом — это корни, Люська. Береги». Не предам её. Не предам себя. Игорь, может, и не поймёт, но я не отдам своё. Этот дом — моя память, моя кровь. И я буду стоять за него насмерть.
Суздаль живёт своей жизнью. Соседи кивают, в саду зреют яблоки, дом стоит — немой свидетель моей стойкости. Но в груди — камень. Чем всё кончится — не знаю. Но знаю точно: не отдам ни пяди. Ни ради мужа, ни ради мнимого спокойствия. Этот дом — моя судьба. И переписывать её я не позволю.
