**Дневник. Размышления о семье и границах.**
В каждой семье рано или поздно назревает буря. У одних из-за денег, у других — из-за жилья. Но в нашей истории всё взорвалось, когда моя жена Татьяна и я отказались пустить её родного брата Дениса с беременной женой пожить в нашу квартиру. Нас осудила её мать — Галина Степановна, та самая, которая годами нянчилась с сыном, как с фарфоровой куклой, а теперь требовала, чтобы «семья сплотилась».
А корни этого — в далёком прошлом. Таня потеряла отца в двенадцать лет. Для неё это стало ударом — она обожала папу. Денису тогда было всего семь, и с тех пор Галина бросила все свои силы на него. Решила, будто он страдает больше всех, и задушила его опекой, не дав повзрослеть.
Пока Таня драила полы, варила борщ и стирала в ледяной воде — Денис валялся на диване с телефоном. Её с детства грузили по полной, а он оставался «маленьким», и это всех устраивало. Даже когда она поступила в институт, мать назвала её эгоисткой. Пришлось идти подрабатывать, чтобы самой оплачивать учёбу и съёмную конуру.
Но Таня выстояла. Устроилась на хорошую работу, встретила меня — обычного парня из Питера, который ценит труд. Я стал её поддержкой, и когда сделал предложение — она не раздумывала. Свадьба была без пафоса, но душевной. Решили: с роднёй жить не будем, лучше снимать, но на своих условиях. Стали копить на своё гнёздышко.
Когда умер мой отец, мать сломалась. Её сестра из Сочи позвала пожить у моря, чтобы отвлечься. Ведь у матери осталась трёхкомнатная в центре Москвы. Мы предложили: давай сдадим, а деньги тебе. Она согласилась. Через год и вовсе переписала квартиру на меня. Сказала: «Вы заслужили. Пусть будет вашей опорой».
Пока одни вкалывали, другие деградировали. Денису стукнуло двадцать пять, а он так и не встал на ноги. Жил с матерью, пока не объявилась беременная девчонка восемнадцати лет, с которой он знаком три месяца. Галина, раньше гасившая ссоры упрёками, теперь сама орала на невестку. В доме начался ад.
И тут мать узнала, что квартира в Москве теперь наша. С коробкой «Птичьего молока» и банкой малинового варенья нагрянула в гости. Улыбалась, называла меня «сыночком», а Таню — «кровиночкой». Было ясно: пришла просить.
— Таня, ну как же так? Денису сейчас тяжело. Жена, ребёнок скоро. У вас же есть возможность помочь — пусть поживут у вас. Вам эти деньги не критично. Родня должна держаться вместе, — завела сладенький голосок Галина.
Но Таня лишь сжала кулаки:
— Мама, ты сама его таким вырастила. Никогда не заставляла работать, никогда не учила отвечать за поступки. Ты растила вечного ребёнка, а теперь хочешь, чтобы мы за него платили. Нет. Мы выплачиваем ипотеку, и аренда — наш единственный доход. Мы никому ничего не должны.
— Я тебе всю жизнь посвятила! А ты вот так?! Брату помочь не хочешь?! — взорвалась Галина.
— Ты не посвящала, мама. Я сама вытащила себя. Сама училась, сама работала, сама выжила. А Денис — это твоя забота. И твоя ошибка. Так что решай сама, куда его селить.
С того вечера они не разговаривают. Таня переживает, но не сдаётся. Она знает: стоит один раз уступить — и нас посадят на шею. Сначала «пока ребёнка не оформят», потом «пока садик найдут», а там и до пенсии недалеко. А наша жизнь?
Правы ли мы? Кто-то скажет — чёрствые. Кто-то — разумные. Но я уверен: родственные узы — не повод позволять выходить за границы. Особенно если всю жизнь эти границы стирали за тебя. **Семья — это поддержка, а не бесплатная обуза.**
