**Дневник Надежды**
Сегодня снова вспоминаю этот неприятный разговор. В каждой семье рано или поздно случаются конфликты: кто-то ругается из-за денег, кто-то — из-за имущества. Но в моей семье всё развалилось в тот момент, когда мы с мужем отказались бесплатно пустить пожить моего родного брата и его беременную жену. Мама, Раиса Степановна, та самая, которая всю жизнь носилась с сыном, как с писанной торбой, теперь обижается и требует, чтобы «родные помогли».
Всё началось давно. Мне было двенадцать, когда умер наш отец. Для меня это стало настоящей трагедией — я его обожала. Брату Славке тогда только исполнилось семь, и с тех пор Раиса Степановна всю себя посвятила ему. Она решила, что он страдает сильнее всех, и задушила его заботой, не дав ему повзрослеть.
Пока я мыла полы, готовила обед и стирала, Слава валялся на диване с телефоном. Меня с детства нагружали «по-взрослому», а он оставался «ещё маленьким» — и этим всё оправдывалось. Даже когда я поступила в университет, мать назвала меня эгоисткой. Пришлось работать, чтобы самой платить за аренду комнаты, еду и учёбу.
Я выбралась. Устроилась на хорошую работу, встретила Сергея — надёжного, трудолюбивого мужчину на три года старше. Он быстро стал для меня опорой, и когда сделал предложение — я согласилась без раздумий. Свадьба была скромной, но душевной. Мы сразу решили: с роднёй жить не будем, лучше снимать квартиру, но на своих условиях. Стали откладывать на собственное жильё.
Когда умер отец Сергея, его мать тяжело переживала потерю. Её сестра, живущая в Сочи, пригласила вдову пожить у моря. Та согласилась — ей нужно было прийти в себя. У неё в центре Екатеринбурга оставалась большая трёхкомнатная квартира. Мы с Сергеем предложили: давай сдадим её, а деньги будем перечислять тебе. За порядком проследим. Свекровь растрогалась. Так и началось: аренда, стабильные переводы, доверие. Через год она сама предложила переоформить квартиру на Сергея. Сказала: «Вы ответственные, добрые. Пусть это станет вашей опорой».
Пока одни работали, другие деградировали. Мой брат Слава к двадцати пяти годам ничего не добился. Работы не было, жил с матерью. А потом — неожиданная новость: беременная девятнадцатилетняя подруга, с которой он знаком едва пару месяцев. Раиса Степановна, которая раньше гасила их ссоры упрёками, теперь постоянно ругалась с невесткой. Атмосфера в квартире стала невыносимой.
И тут мать узнала, что квартира в центре теперь наша. В тот же день она явилась с коробкой конфет и банкой варенья. Улыбалась, называла Сергея «сынок», меня — «доченька». Было ясно: она пришла просить.
— Надюша, ты же понимаешь, Славе сейчас тяжело. Молодая жена, скоро ребёнок. У вас есть возможность помочь — пусть пока поживут у вас. А вы и без этих денег справитесь. Родня должна поддерживать, — говорила она сладким голосом.
Но я лишь тяжело вздохнула:
— Мама, ты сама его таким вырастила. Он не работал, потому что ты не заставляла. Не нёс ответственности, потому что ты всё решала за него. Ты растила «мальчика», которому уже двадцать пять. А теперь хочешь, чтобы мы за него платили. Нет. Мы с Сергеем выплачиваем ипотеку, и сдача квартиры — наш единственный доход. Мы никому ничего не должны.
— Я всю жизнь на тебя положила! А ты мне вот так! Брату помочь не хочешь?! — вспыхнула Раиса Степановна.
— Ты никогда на меня ничего не клала, мама. Всё, что у меня есть, я построила сама. Сама работала, сама училась, сама выживала. А Слава — это твоя забота. И твоя ошибка. Так что решай сама, куда его селить.
С того вечера мы с матерью не разговариваем. Мне тяжело, но я не отступлю. Понимаю: стоит один раз уступить — и нас с Сергеем снова сделают крайними. Брат «поживёт немного», потом «пока ребёнок маленький», потом «в садик устроим» — и так до бесконечности. А моя жизнь?
Правильно ли я поступила? Кто-то скажет — жестоко. Кто-то — разумно. Но я уверена: родственные связи — это не пропуск на халяву. Особенно когда речь о тех, кого годами растили в безответственности.
