Утро, когда Светлана ушла, было серым и дождливым мелкий осенний дождь стучал по стёклам скромного дома, затерявшегося среди берёз. Михаил Орлов только разливал кашу по пяти разномастным тарелкам, когда она появилась в дверях с чемоданом в одной руке и молчанием, которое резало острее любых слов.
Я больше не могу, прошептала она.
Михаил поднял взгляд. Не можешь что?
Она махнула в сторону коридора, откуда доносился смех и топот детских ног. Всё это. Подгузники, шум, гора посуды. Каждый день одно и то же. Я задыхаюсь.
Его сердце сжалось. Это твои дети, Света.
Знаю, быстро моргнула она, но я больше не хочу быть матерью. Не так. Мне нужно снова дышать.
Дверь захлопнулась с такой окончательностью, что мир рухнул.
Михаил застыл на месте, слушая, как хлопья каши размокают в молоке. Из-за угла выглянули пятеро растерянные, ждущие.
Где мама? спросила старшая, Аня.
Он опустился на колени и раскрыл руки. Идите сюда, зайчата. Все.
Так началась их новая жизнь.
Детские годы дались тяжело. Михаил, бывший учитель биологии, ушёл из школы и устроился ночным курьером, чтобы днём быть с детьми. Научился заплетать косички, собирать завтраки, успокаивать после кошмаров и считать каждую копейку.
Были ночи, когда он тихо плакал над раковиной, полной тарелок. Моменты, когда хотелось сдаться когда один болел, у другого собрание, а младший горел в жару.
Но он не сломался.
Приспособился.
Прошло десять лет.
Теперь Михаил стоял перед их домом, залитым солнцем, в шортах и футболке с динозаврами не ради моды, а потому что близнецы её обожали. Борода поседела, руки стали крепкими от лет ношения продуктов, рюкзаков и сонных детей.
Вокруг него смеялись пятеро, готовясь к фото.
Аня, 16 лет, умница с рюкзаком, увешанным значками по физике. Катя, 14, тихая художница с краской на пальцах. Близнецы, Ваня и Маша, 10 лет, неразлучны. А младшая, Даша та самая кроха, которую Светлана держала на руках перед уходом теперь шестилетняя непоседа, прыгавшая между братьями, как солнечный зайчик.
Они собирались в ежегодный весенний поход. Михаил копил на него весь год.
И тут во двор въехала чёрная иномарка.
Это была она.
Светлана вышла в солнечных очках, с безупречной укладкой. Время будто не тронуло её словно эти десять лет были долгим отпуском.
Михаил окаменел.
Дети уставились на незнакомку.
Только Аня узнала с трудом.
Мама? неуверенно спросила она.
Светлана сняла очки. Голос дрожал. Привет ребята. Привет, Миша.
Он инстинктивно шагнул вперёд, заслоняя детей. Зачем ты приехала?
Я хотела их увидеть, глаза её блестели, увидеть тебя. Я скучала.
Михаил взглянул на близнецов, вцепившихся в его ноги.
Даша нахмурилась. Пап, а это кто?
Светлана вздрогнула.
Он присел и обнял дочь. Это человек из прошлого.
Можно поговорить? попросила Светлана. Наедине?
Он отошёл с ней подальше.
Я не заслуживаю прощения, сказала она. Я совершила ужасную ошибку. Думала, стану счастливее, но вышло иначе. Думала, обрету свободу, а нашла лишь одиночество.
Михаил смотрел на неё. Ты бросила пятерых. Я умолял остаться. У меня не было выбора я выживал.
Знаю, прошептала она, но я хочу исправить.
Разбитое не склеить, сказал он спокойно. Они больше не сломлены. Мы построили новое из обломков.
Я хочу снова быть в их жизни.
Михаил посмотрел на детей его племя, его смысл.
Придётся заслужить, ответил он. Медленно. Осторожно. И только если они сами захотят.
Она кивнула, слёзы катились по щекам.
Когда они вернулись, Аня скрестила руки. И что теперь?
Он положил руку ей на плечо. Теперь шаг за шагом.
Светлана присела перед Дашей. Та разглядывала её с любопытством.
Ты красивая, сказала Даша, но у меня уже есть мама. Это Катя.
Глаза Кати округлились, а сердце Светланы разорвалось снова.
Михаил стоял рядом, не зная, что будет дальше, но уверенный в одном:
Он вырастил пятерых удивительных людей.
И какой бы ни была развязка он уже победил.
Последующие недели напоминали ходьбу по канату над пропастью десятилетнего молчания.
Светлана начала появляться сначала только по субботам, с осторожного разрешения Михаила. Дети не называли её «мамой». Не могли. Она была «Светлана» незнакомка с знакомой улыбкой и неуверенным голосом.
Она приносила подарки много, дорогих. Планшеты, кроссовки, телескоп для Кати, книги для Ани. Но детям нужны были не вещи.
Им нужны были ответы.
А у Светланы их не было.
Михаил наблюдал из кухни, как она нервно пыталась рисовать с Дашей за столом. Та смеялась и каждые пять минут бежала к нему.
Она симпатичная, шепнула Даша, но косички заплетает хуже Кати.
Катя гордо улыбнулась. Потому что я научилась у папы.
Светлана закатила глаза ещё одно напоминание о том, что она упустила.
Однажды он застал её одну в гостиной, после того как дети уснули. Глаза были красными.
Они мне не доверяют, тихо сказала она.
И не должны, ответил Михаил. Пока нет.
Она медленно кивнула, принимая это. Ты лучший родитель, чем я когда-либо была.
Он откинулся в кресле, скрестив руки. Не лучший. Просто присутствующий. У меня не было выбора сбежать.
Она замялась. Ты ненавидишь меня?
Он не ответил сразу.
Сначала да, признал он. Но ненависть стала разочарованием. А сейчас? Сейчас я просто хочу уберечь их от новой боли. Даже от тебя.
Светлана опустила взгляд. Я не хочу отнимать ничего у тебя. Я потеряла право быть их матерью, когда ушла.
Тогда зачем вернулась?
Она подняла глаза, полные боли и чего-то глубже раскаяния.
Потому что я изменилась. За эти десять лет тишины я услышала всё, что раньше игнорировала. Я думала, что, уйдя, найду себя, а нашла лишь пустоту. И когда пыталась полюбить снова всё меркло перед тем, что оставила. Я не ценила то, что имела, пока не потеряла.
Михаил позволил тишине повиснуть. Он не был обязан её прощать но сделал это ради детей.
Тогда докажи, сказал он. Не подарками. Постоянством.
В последующие месяцы Светлана начала с малого.
Забирала детей из школы. Приходила на футбол близнецов. Узнала, как Даша любит бутерброды и какие песни ненавидит Ваня. Была на олимпиаде Ани по биологии и выставке Кати в доме культуры.
И медленно не сразу стены начали рушиться.
Однажды вечером Даша без колебаний залезла к ней на колени. Пахнешь цветами, прошептала.
Светлана сглотнула ком в горле. Нравится?
Девочка кивнула. Ты посидишь со мной на киноновечере?
Она взглянула на Михаила. Тот едва кивнул.
Это был прогресс.
Но вопрос оставался: зачем Светлана вернулась на самом деле?
Однажды ночью, когда дети спали, они сидели на крыльце. Светляки мерцали в траве, лёгкий ветерок шевелил листья.
Мне предложили работу в Питере, сказала Светлана. Хороший вариант. Но если останусь придётся отказаться.
Михаил повернулся к ней. Хочешь остаться?
Она тяжело вздохнула. Да. Но только если я действительно нужна.
Он посмотрел на звёзды. Ты возвращаешься не в тот дом, который оставила. Та глава закрыта. Дети построили что-то новое и я тоже.
Знаю, прошептала она.
Может, простят. Может, полюбят. Но это не значит, что мы снова станем семьёй.
Она кивнула. Я не жду.
Он долго смотрел на неё. Но думаю, ты становишься матерью, которой они достойны. И если готова заслуживать каждую крупицу доверия мы найдём путь.
Светлана выдохнула. Это всё, чего я хочу.
Год спустя
Дом Орловых шумел, как никогда. Рюкзаки у дверей, кроссовки на крыльце, запах котлет на кухне. Последняя картина Кати висела над диваном, а Михаил помогал Ване с макетом вулкана для школы.
Светлана внесла поднос с печеньем. Только что из духовки. Без изюма, Ваня.
Ура! закричал он.
Даша дёрнула её за футболку. А цветочный венок потом доделаем?
Конечно.
Аня наблюдала из коридора, скрестив руки.
Ты осталась, сказала она Светлане.
Обещала же.
Ничего это не исправляет. Но ты неплохо справляешься.
Это было максимально близко к прощению и Светлана знала, что это бесценно.
Позже Михаил стоял у окна, глядя, как Светлана читает Даше, а близнецы прижались по бокам.
Она другая, сказала Аня рядом.
И вы тоже, ответил он. Мы все изменились.
Улыбнулся, положив руку ей на плечо.
Я вырастил пятерых удивительных детей, сказал он. Но теперь дело не в выживании. Теперь в исцелении.
И впервые за долгое время дом снова казался целым не потому что всё вернулось на круги своя, а потому что каждый вырос во что-то новое.
Во что-то крепкое.
