Раннее утро застало нас на пыльной дороге, ведущей из деревни. В одной руке я сжимал маленькую ладошку Лизы, в другой лёгкий чемодан, набитый не столько вещами, сколько разбитыми надеждами. Автобус, пыхтя, отъезжал от остановки, унося нас прочь от места, где ещё несколько часов назад я верил хоть во что-то. Я уезжал, даже не попрощавшись с Игорем. В это время он был на рыбалке, на том самом рассвете, о котором накануне так восторженно рассказывал. И, глядя сквозь запылённое окно на поля, убегающие назад, я осознал простую и горькую истину: я так и не встретил женщину, за любовь к которой стоило бы бороться. А ведь начиналось всё так красиво, так ослепительно-романтично, что захватывало дух.
Игорь буквально ворвался в мою жизнь, когда учился на последнем курсе института. Он не давал мне покоя, осыпал комплиментами, смотрел влюблёнными глазами, в которых таяли все мои сомнения. Он повторял, что любит, что не представляет жизни без меня и без моей четырёхлетней дочки Лизы. Его настойчивость, юношеская искренность и пыл растопили лёд в моём сердце, которое ещё не успело оправиться после потери первой жены. И уже через три месяца после знакомства мы начали жить вместе в моей квартире. Он был полон планов и обещаний.
Алёш, родной, его глаза сияли, словно два бездонных озера, через месяц я получу диплом, и мы сразу же поедем ко мне в деревню. Я представлю тебя родителям, всем родным! Скажу им, что ты мой будущий муж! Ты ведь согласен? Он обнимал меня, и весь мир казался таким простым и ясным.
Хорошо, согласен, отвечал я, и в душе теплилась несмелая надежда. Он так часто говорил, что его мать добрая, гостеприимная, душа-человек, что любит гостей и умеет создавать уют. Я верил ему. Я так хотел верить.
Деревня, где родился и вырос Игорь, встретила нас тихим вечерним солнцем. Все родственники жили рядом, буквально бок о бок. Я тогда ещё не знал, что неподалёку жила местная красавица Наташка, влюблённая в Игоря с детства, предмет всеобщей гордости и, как все считали, идеальная невеста. Не знал я и о деде Михаиле, отце Игорева отца, который жил неподалёку в своём стареньком доме и часто заходил к сыну в баню, потому что своя уже давно покосилась. Дед Михаил доживал свой век в тихом спокойствии, часто всматриваясь в холм за околицей, где под берёзой покоилась его жена. Он знал, что сегодня ждут гостей внук везёт жениха.
Накануне дед Михаил зашёл к сыну и застал свою невестку Галину в мрачном, раздражённом настроении.
Что, опять с Сергеем не поладили? спросил он, уже готовясь прочитать сыну нотацию.
Но Галина, увидев его, первой выплеснула наружу своё недовольство:
Привет, дед. Ты в курсе, что наш Игорь жениться собрался? Завтра сюда своего избранника привезёт.
Знаю, Сергей говорил. Ну и пусть, пора уж парню. Учёбу закончил, работу нашёл. Пусть семью заводит, пока ветром не разнесло, философски заметил дед.
Так-то оно так, фыркнула Галина, и её лицо скривилось от обиды. Только вот избранник этот Старше его на три года! И ребёнок при нём, четырёх лет! Будто своих, деревенских парней мало! Наташка наша, например, красавица, медсестра, работящая А этот кто? Неизвестно, от кого ребёнок, какая у него родня. Зачем ему чужая обуза? Своих детей ещё народит! Конечно, рад, что такого парня с высшим образованием подцепил
Галина, не дело это в жизнь детей лезть, попытался вмешаться дед Михаил, но невестка его уже не слушала.
Она кипела уже несколько дней подряд, вынашивая в сердце обиду и на сына, и на незнакомца, который посмел отнять его у «идеального» жениха. И она придумала свой тихий, ядовитый план: не будет она стараться, не накроет щедрый стол, не засияет улыбками. Пусть этот городской сразу поймёт, что его здесь не ждали и не хотят. Прихватил себе Игоря и хватит.
Мы приехали под вечер, уставшие, но ещё полные светлых ожиданий. Игорь светился от счастья. Год он не был дома, соскучился по родителям, деду, этим местам. Дверь открыла его мать. Первым в дом ворвался он, поставил чемодан, а я с Лизой скромно замерли на пороге, ожидая приглашения.
Сынок, Игорек, родной! Галина обняла его так, будто боялась отпустить, а её взгляд, скользнувший по мне и дочери, был холодным и оценивающим. Наконец-то ты дома! Теперь у нас дипломированный специалист! Она сделала ударение на слове «ты», многозначительно глянув на меня, словно хотела сказать: «не то что некоторые».
Мам, а где отец? Дед Михаил?
В бане они. Сейчас придут. Ждали-ждали тебя, снова только «тебя».
Потом её взгляд упал на меня, и она произнесла слащаво, но с колкой иронией:
А это, значит, и есть тот самый Алёша? С ребёнком? Она окинула меня взглядом с головы до пят, медленно и унизительно
Ну что же, проходите, мойте руки. Игорь, покажи, где у нас что.
Уже с первых слов мне всё стало понятно. Игорь же, казалось, не слышал ни тона, ни взгляда. Он, улыбающийся и счастливый, взял меня за руку и повёл показывать дом. В это время из бани вернулись отец и дед. Сергей, муж Галины, оказался немного резковатым, но искренним и прямолинейным, а дед Михаил и вовсе с ласковыми, тёплыми глазами. Они обняли и меня, и Лизу, и Игоря с таким искренним восторгом, что он не мог быть наигранным.
Ну, детки, молодцы, что приехали! громко воскликнул Сергей. Галина, давай стол накрывай, чего стоим? Гости же с дороги, устали, проголодались. Да и нам с дедом после пары не помешает подкрепиться!
Стол был накрыт более чем скромно. Я заметил, как Игорь на миг удивлённо приподнял брови он хорошо знал, на что способна его мать. Я почти ничего не ел: в горле застрял горький ком обиды и дурных предчувствий. Внутри меня росло недовольство Игорем: почему он так и не представил меня как будущего мужа? Почему позволяет, чтобы ко мне относились пренебрежительно?
Сергей разлил по рюмкам домашнее вино и уже собирался произнести тост, но его опередила Галина:
Выпьем за тебя, сынок! За диплом, за новую работу! Желаем всего самого лучшего, мы в тебе не сомневаемся!
Пили снова и снова. И каждый тост только за Игоря. Будто ни меня, ни Лизы вовсе не существовало. А он он сиял, смеялся, разговаривал с отцом и дедом, и молчал. Не сказал ни слова о нас, не попытался перевести тему на меня, не назвал меня своим любимым. Я не узнавал его. Внутри пытался оправдать: «Он соскучился по родным, расслабился. Но ведь он любит меня»
Только дед Михаил время от времени бросал на нас с дочкой тёплые, сочувственные взгляды, а потом острые и осуждающие на свою невестку. Он всё видел и всё понимал. И ему было больно за нас.
Лиза, воспитанная и терпеливая девочка, от усталости едва держала глаза открытыми. Я осторожно обратился к Галине:
Можно я уложу Лизу спать? Подскажете, куда можно пройти?
Она нехотя кивнула и махнула рукой: «Идите за мной». В маленькой комнатке стояла узкая кровать и тумбочка.
Вот тут и спите вдвоём. Бельё чистое, бросила она и вышла, хлопнув дверью.
Я уложил дочь, которая засыпала на ходу, и сразу услышал её голос за дверью, громкий и демонстративный:
Говорит, не придёт, устал, будет с ребёнком спать.
Мне показалось, что сердце разорвётся от боли. Я лёг рядом с дочкой, и горячие слёзы тихо потекли по щекам. «Что я здесь делаю? Где же та добрая и гостеприимная мать, о которой он так много рассказывал? Почему он не видит этого? Почему молчит?» Если бы была возможность, я бы уехал немедленно. Но за окном сплошная темнота незнакомой деревни. Я плакал тихо, чтобы не разбудить Лизу, плакал от обиды за нас обоих. Уснул, вымотанный до предела.
Меня разбудило прикосновение к руке. Это был Игорь.
Алёш, пойдём в мою комнату. Чего ты тут на этой кровати ютишься? Там диван есть, я Лизу перенесу. Прости, что я сегодня так весь в родных, они же соскучились. Всё обсудим завтра, обещаю. И свадьбу, и всё остальное, говорил он шёпотом, ласково, но без самого главного без понимания.
Я не сомкнул глаз до самого утра. В голове снова и снова прокручивал каждое слово, каждый взгляд. Вспоминал первую встречу со свекровью матерью моего погибшего мужа. Как она меня, чужого, обняла, как плакала от радости, что сын нашёл такого мужа. Как мы разговаривали до полуночи, как она стала мне второй матерью. Вспоминал Андрея его силу, надёжность, умение быть стеной. Он никогда бы не позволил никому даже косо на меня посмотреть. А тут Мать Игоря показала всё без слов. И он он просто улыбался, будто ничего не произошло.
«Для них я ошибка. У меня есть ребёнок. И всё дело в Лизе. Но они ошибаются, если думают, что я позволю унижать нас. Завтра мы уедем», решил я твёрдо, встречая первые лучи рассвета.
За завтраком царила иллюзия семейной идиллии. Все вспоминали детство Игоря, его проделки, смеялись. Сергей подкладывал Лизе конфеты и тепло улыбался ей, а Галина смотрела на это с едва скрываемой злобой. И вдруг, вздохнув, произнесла с притворной грустью:
Да, сынок, кончилась твоя беззаботная жизнь. Теперь придётся гнуть спину, кормить её взгляд остановился на Лизе, и в воздухе повисло невысказанное, но кричащее «чужого ребёнка».
Я взглянул на Игоря. Он лишь бестолково улыбался, делая вид, будто ничего не понял. Только Сергей сердито стукнул кулаком по столу:
Галина!
Но моя чаша терпения уже переполнилась. И именно в этот момент Игорь, словно ничего и не заметив, весело предложил:
Алёш, Лиза, пойдёмте, я покажу вам деревню, речку! Зайдём к деду Михаилу!
Он взял дочь за руку и направился к выходу. Я, оглушённый, пошёл следом.
На прогулке я высказал ему всё: боль, обиду, несправедливость. Но он лишь отмахивался, убеждал, что я всё преувеличиваю, что это просто материнская ревность, что надо проще ко всему относиться. Он не понимал главного: мне не нужно было, чтобы он ругался с матерью. Мне нужно было лишь одно слово. Единственное слово в нашу защиту. Но он молчал.
Да не горячись, родной, гладил он меня по плечу. Пару дней и мы уедем. Завтра на рассвете пойду на рыбалку, на зорьке отличный клёв, представляешь!
Утром его уже не было. На рассвете он ушёл, оставив нас наедине с его матерью. Я вышел умываться и столкнулся с Галиной в коридоре. Её лицо было перекошено злобой.
Игорь сказал, что вы уезжаете. Из-за тебя. Когда я теперь увижу сына? Будешь держать его на цепи возле своей юбки! Кормить тебя и твоего ребёнка
Я слушал её и одновременно словно слышал себя со стороны. Внутри уже не было ни злости, ни обиды лишь холодная ясность. И вдруг я спокойно, даже вежливо улыбнувшись, ответил:
Знаете, Галина Петровна, мой первый муж был офицером. Честным и прямым. Он любил меня больше жизни. Но, в отличие от вашего сына, он доказывал любовь не словами, а поступками. И никогда, слышите, никогда не позволил бы даже родной матери унижать меня или нашего ребёнка. Его мама до сих пор для меня вторая мать. Она обожает Лизу. Именно она купила мне квартиру, в которой мы жили с вашим сыном, и уже оформила на Лизу ещё одну просторную, в центре города. У меня два высших образования, я свободно владею тремя языками. После гибели Андрея она жила только ради нас и поддерживает меня до сих пор. И именно она говорит: мне нужен муж, а Лизе отец. А что до денег Вашему сыну и не снились мои доходы. Я зарабатываю в несколько раз больше, руковожу двумя магазинами. Так что ваши опасения, что Игорю придётся «кормить чужого ребёнка», беспочвенны.
Галина слушала меня, и в её глазах рос шок. На лице появлялись растерянность и тяжёлое осознание собственной ошибки.
А знаете, продолжил я уже тихим уверенным голосом, я даже благодарен вам. Потому что именно вы открыли мне глаза. Бог не ошибается. Вы показали мне истинное лицо вашей семьи. И вашего сына тоже. Мне не нужна свекровь, которая видит во мне врага. И не нужен муж, не способный защитить любимого человека и ребёнка.
Я развернулся и пошёл собирать чемодан. Руки мои не дрожали. Душа была одновременно пуста и светла. Я разбудил Лизу, одел её, и мы вышли из того дома без единого взгляда назад.
Мы шли деревенской улицей к автобусной остановке. Я крепко держал за руку дочь и нёс наш небольшой чемодан. В сердце не было сожаления. Лишь лёгкая грусть от того, что позволил себя обмануть красивыми сказками. Я понял: всегда сомневался в любви Игоря. Мне нравилась его влюблённость, его настойчивость, его стремление быть с нами. Но это была не та любовь. Не тот выбор. Не та жизнь.
Автобус тронулся, и я закрыл глаза. Впереди была дорога. Дорога домой, к настоящей жизни и настоящей любви, которая, я знал, обязательно меня найдёт. Потому что я научился ценить себя и свою маленькую принцессу. А это главное.
