На семейном ужине я молча написала на салфетке одно слово и протянула сыну. Он побледнел и тут же вывел жену из-за стола.
Горячее еще не подали, но воздух в столовой уже можно было резать ножом.
Зинаида Аркадьевна Воропаева, хозяйка дома, с каменным лицом сложила льняную салфетку. Ее движения были точными и отточенными, как у хирурга перед операцией.
Достала ручку из ридикюля. Один короткий, размашистый росчерк на белоснежной ткани.
Не поднимая глаз, подсунула салфетку через стол сыну, Сергею.
Оксана, его жена, весело рассказывала свекру, Петру Игнатьевичу, о своей работе. Она не заметила этого безмолвного обмена.
Сергей мельком глянул на салфетку. Улыбка медленно сползла с его лица, уступив место мертвенной бледности.
Он так сжал ткань в кулаке, что хрустнули суставы.
Оксана, мы уходим.
Голос прозвучал глухо, будто из-под воды.
Оксана обернулась, ее смех замер на губах.
Что случилось, Сергей?
Вставай. Мы. Уходим.
Он не смотрел на нее. Его взгляд был прикован к матери. Зинаида Аркадьевна спокойно поправляла столовые приборы, будто ничего не произошло.
Петр Игнатьевич откашлялся, пытаясь разрядить обстановку.
Да что за спешка? Давайте хоть поедим Зина, что тут у вас?
Ничего, любимый. Просто семейный ужин, голос Зинаиды звучал ровно и сладко, как патока, скрывающая яд.
Оксана растерянно переводила взгляд с мужа на свекровь.
Я не понимаю Что происходит?
Сергей резко отодвинул стул.
Ты все поймешь. Потом.
Он схватил жену за руку не грубо, но властно и потянул за собой из столовой.
Когда они вышли, Петр Игнатьевич повернулся к жене. В его глазах плескалось недоумение и старая усталость.
Зинаида. Что это было? Что ты ему написала?
Зинаида Аркадьевна разгладила несуществующую складку на скатерти. Она подняла глаза на мужа, и в их глубине он увидел холодное, торжествующее пламя.
Правду, Петя. Всего одно слово. Правду.
Петр Игнатьевич тяжело вздохнул. Этот вздох был ему хорошо знаком. Так жена дышала перед бурей.
Какую еще правду, Зина? Ты опять за свое?
Она не ответила. Вместо этого молча встала, подошла к массивному дубовому бюро, всегда запертому, и достала тонкую папку.
Вернулась и положила ее на стол, прямо на тарелку мужа. Движение было исполнено почти ритуальной торжественности.
Открой. Убедись сам в своей «милой невестке».
Внутри лежали фотографии. Глянцевые, профессиональные. На них Оксана сидела в кафе с каким-то мужчиной.
Они смеялись. Он бережно касался ее руки. На одном из снимков поправлял выбившуюся прядь волос. Снято было так, что жест выглядел почти интимным.
Это что? голос Петра Игнатьевича охрип.
Это? Это доказательства. Я наняла человека, Петя. Я должна была знать, с кем живет наш сын.
Она говорила это так, будто совершила материнский подвиг.
Наняла?.. Ты в своем уме, Зинаида? Следить за женой собственного сына?
Я мать. Я вижу то, чего вы не замечаете, ослепленные ее фальшивой улыбкой.
Под фотографиями лежали распечатки. Переписка из соцсети, вырванная из контекста. Фразы «жду нашей встречи», «с тобой так легко», «муж ничего не заподозрит ;)» смайл в конце выглядел особенно ядовитым.
Петр Игнатьевич смотрел на бумаги, и в его душе боролись два чувства. Он знал свою жену ее способность плести интриги, ее патологическую ревность к сыну.
Но доказательства выглядели убедительно. Слишком убедительно.
А Сергей он это видел?
Ему хватило одного моего слова, с гордостью ответила Зинаида. Он мой сын. Он верит мне.
В машине стояла густая, тяжкая тишина. Сергей вцепился в руль и мчал ночным городом, а уличные фонари полосовали лицо Оксаны, сидевшей рядом.
Сережа, поговори со мной. Что мама тебе сказала? Что она написала?
Он молчал.
Да останови ты машину! Ты меня пугаешь!
Сергей резко затормозил у обочины. Повернулся к ней, и она впервые увидела его лицо в свете приборной панели. Искаженное, чужое.
Что я должен был заподозрить, Оксана?
Что?.. О чем ты?
Тот смайл в конце. Он был для меня? Чтобы я ничего не заподозрил? Мама сказала, что ты слишком много времени проводишь с этим Вячеславом
Оксана застыла. Она вспомнила ту глупую переписку с коллегой. Они готовили сюрприз на юбилей начальницы, и фраза была вырвана из шутливого обсуждения.
Сергей, это не то, что ты думаешь! Это же просто
А что я должен думать?! он ударил ладонью по рулю. Моя мать открывает мне глаза, а я, как последний дурак, ничего не вижу!
Они приехали домой. Квартира, утром казавшаяся уютной, теперь встретила их враждебной пустотой.
Оксана попыталась подойти, обнять его, но он отшатнулся, как от огня.
Не трогай меня.
Он бросил на журнальный столик скомканную салфетку. Она медленно развернулась.
Одно слово, выведенное изящным материнским почерком.
**Измена.**
Оксана смотрела на это слово, и мир вокруг начал крошиться. Это было не просто обвинение. Это был приговор без суда.
Это ложь, прошептала она. Чудовищная, безумная ложь.
Сергей горько усмехнулся.
Ложь? А фотографии в кафе тоже ложь? А то, как он тебя касается?
Значит, были и фотографии. Пазл сложился в уродливую картину. Ее свекровь не просто оклеветала ее. Она подготовила операцию.
Сергей, ты должен верить мне. Не ей, а мне, в ее голосе звучало отчаянное
