Ты что себе позволяешь?! Я всю жизнь отдал тебе а ты? Геннадий Петрович бросил газету и вскочил с дивана, лицо его покраснело от гнева.
Чтото я? Скажи, пожалуйста, чтото я? Варвара Петровна скрестила руки на груди. Тридцать лет терплю твои «я устал», «мне нужен отпуск»! Знаешь, сколько я сделала для тебя и твоей карьеры? А ты хоть раз интересовался, как у меня дела? Когда в последний раз спрашивал, что у меня на сердце?
При чём здесь это?! вспылил Геннадий Петрович. Я говорю о конкретной ситуации! Ты обещала присмотреть за внучкой, а сама уехала на репетицию хора! И что мне оставалось? Отменять важную встречу?
А почему бы и нет? Поставь семью хотя бы раз выше работы! в голосе Варвары прозвучали слёзы. И, кстати, я не «уехала» на хор. Я предупреждала тебя об этом за неделю. Ты, как обычно, не услышал.
Геннадий Петрович отмахнулся и отвернулся к окну. За тридцать лет брака они научились ругаться громко, но не переходить в откровенный скандал. Это был их странный компромисс между накопившимся раздражением и нежеланием разрушать то, что строилось годами.
Что ты там увидел за окном? язвила Варвара. Очередную отговорку?
Отстань, пробормотал Геннадий, отряхивая плечами, будто отстёгивал невидимую руку. Твой голос уже заставляет меня болеть головой.
Варвара молча смотрела на спину мужа. Высокий, подтянутый, с широкими плечами и лёгкой седой полоской на висках таким он был в её глазах тридцать лет назад. Сейчас к морщинам прибавилось, а характер стал ещё более несносным.
Знаешь что, тихо произнесла она, нам обоим нужен перерыв друг от друга.
Геннадий резко обернулся:
Что ты имеешь в виду?
Но Варвара уже вышла из комнаты. Раздался глухой хлопок двери спальни, а потом звук выдвигающихся ящиков комода.
«Собирает вещи? мелькнула мысль. Да ладно, это же Варвара! Куда она пойдёт?»
Уверенный, что женский гнев быстротечен, он вернулся к газете. «Проворчит и успокоится», думал он, погружаясь в статью о повышении пенсионного возраста.
Через полчаса, когда в спальне стихла суета, он решил, что буря прошла. Но в прихожей прозвучал стук каблуков и звон ключей. Геннадий поднял глаза от бумаги и увидел жену с небольшим чемоданом.
Куда ты собралась? спросил он, пытаясь скрыть неуверенность.
К Людмиле, коротко ответила Варвара, назвав свою давнюю подругу. Останусь пару дней, может, и дольше. Пока не знаю.
Перестань придуриваться, отложил он газету и встал. Подумаешь, поссорились. С кем не бывает?
Дело не в ссоре, Гена, вздохнула Варвара. Я просто устала. От рутины, от твоего равнодушия, от того, что мы живём как соседи, а не как муж и жена.
Что за глупости? попытался отшутиться он. Как соседи? Мы же спим в одной постели!
И это всё, что от нас осталось, печально усмехнулась она. Спать в одной кровати, не разговаривая перед сном.
Геннадий растерялся. Он почти не узнавал свою жену: спокойную, решительную, говорящую правду без криков и слёз.
Варвара, давай поговорим, он сделал шаг к ней. Сядем, обсудим всё
Нет, Гена, она покачала головой. Сначала мне нужен одинокий час, чтобы разобраться в себе. Потом уже решим, что дальше.
Что значит «что дальше»? в его голосе прозвучала нотка паники. Мы же муж и жена! У нас дочь, внучка
Которых ты почти не видишь, потому что вечно занят, мягко напомнила Варвара. А я больше не хочу одна тянуть всё на себе.
Он впервые заметил, как опустились её плечи, как поникла когдато гордая голова. В этот момент страх охватил его.
Не уходи, почти умолял он. Давай поговорим. Я всё понял, обещаю уделять тебе и семье больше внимания
Нет, Гена, она покачала головой. Сейчас ты говоришь это из страха. Через неделю всё вернётся на круги своя. Мне нужно время.
Она закрыла за собой дверь, а он остался стоять в прихожей, не веря происходящему. В первый раз за долгие годы жена просто ушла, без криков, без угроз, без обещаний вернуться к ужину.
Подойдя к окну, он увидел, как она садится в такси. Ни взгляда назад, ни прощального жеста лишь закрытая дверца и уезжающий автомобиль, уносящий её в неизвестность.
«Вернётся? подумал он, отводя взгляд от окна. Куда она денется? Мы же всю жизнь вместе».
Но в глубине души зашевелилось тревожное предчувствие. Варвара выглядела слишком спокойно и решительно, будто действительно приняла окончательное решение.
Вечер тянулся бесконечно. Он включил телевизор, но не мог сосредоточиться на передаче. Мысли постоянно возвращались к утреннему разговору: был ли он действительно так невнимателен? Когда они в последний раз выбирались кудато вместе, говорили не о быте, а о душевных вещах?
Ужин в одиночестве оказался невыносимо грустным. Геннадий сварил себе макароны, без аппетита едал их вилкой. Затем набрал номер жены. После нескольких гудков раздался её голос:
Да, Гена.
Как ты? спросил он, стараясь звучать непринуждённо.
Нормально, коротко ответила Варвара. У Людмилы уютно.
Может, всё же вернёшься? осторожно спросил он. Поговорим спокойно, без криков
Нет, твёрдо ответила она. Мне нужно время, я же говорила.
Сколько? в его голосе прозвучало раздражение. Неделя? Месяц?
Не знаю, Гена, вздохнула Варвара. Пока не пойму
