Давай хотя бы одного отдадим в детдом, сказал мне муж, когда пришел в роддом.
Анна никогда не была из тех, кто рвется к звездам. Родилась и выросла в деревне, в простой крестьянской семье, где лишний кусочек масла на хлеб уже праздник. С утра куры, днем огород, вечером помощь маме. Девочка росла скромной, неприхотливой, но доброй и трудолюбивой.
С юности за ней увивались местные парни один краше другого. Но сердце Анны молчало. Пока однажды летом в село не приехал Михаил крепкий, уверенный в себе мужчина, лет на десять старше. Говорили, что у него в городе несколько магазинов фрукты, овощи. Богач, по сельским меркам. Женщины вились вокруг него, как мухи на мед. А он вдруг обратил внимание на Анну.
Ты не такая, как все, сказал как-то вечером, когда они шли тропинкой вдоль реки. С тобой спокойно.
Она смутилась. Сначала не поверила. А через несколько месяцев Михаил сделал ей предложение.
Свадьбу сыграли скромно, в сельском клубе. Но Анне и не нужна была пышность лишь бы он был рядом, лишь бы любил. Она искренне старалась быть хорошей женой: готовила, стирала, убирала, гладила ему рубашки. С утра на рынок за свежими овощами, вечером теплый ужин. Михаил, казалось, был доволен. Но холодный. Сдержанный. В глаза не смотрит. За руку не берет. И даже «люблю» не говорит.
Анна старалась этого не замечать. «Мужчины не такие, как мы», утешала себя. Верила: со временем привыкнет, откроется. А когда он однажды за ужином бросил, мол, надо подумать о детях ее сердце заколотилось. Вот оно! Значит, он правда хочет семью. Настоящую.
Жизнь текла ровно. Анна не жаловалась: в доме порядок, муж при делах, деньги водятся. Она мечтала, как утром будет жарить сыну оладьи, а вечером читать дочке сказки. Михаил все чаще говорил о «детях» уже во множественном числе, и Анна тихо надеялась, что вот-вот все сбудется.
И сбылось.
Когда две полоски на тесте вспыхнули, как молния, Анна плакала громко, от счастья. Она ждала. Они станут семьей. Полной.
Михаил же отреагировал сдержанно, почти сухо:
Понял. Ну, значит, надо готовиться.
Анна улыбалась сквозь легкое разочарование. «Мужчины просто не умеют проявлять чувства», успокаивала себя. Главное не против. Главное не ушел.
Она встала на учет, пила витамины, гуляла на свежем воздухе. Все шло хорошо. Пока УЗИ не перевернуло ее мир.
У вас тройня, почти буднично сказала врач. Два мальчика и девочка.
Анна на миут потеряла дар речи. Тройня. Не один, не два трое. Трое детей в ней. Три сердца.
Она вышла из кабинета, как в тумане. Села на скамейку у больницы, положила руку на живот и прошептала:
Вы что серьезно?..
С одной стороны счастье. Невероятное, дикое, сказочное. А с другой страх. Не за себя. За Михаила.
Анна уже представляла, как он хмурится, морщит лоб и говорит:
Трое? Ты в своем уме? Куда нам столько?
Она знала его. Его осторожную, расчетливую жилку. Того Михаила, который никогда не тратил лишнего, покупал ей платья только на распродажах и все просчитывал наперед.
И тогда она решила молчать. Пока не поздно. Пока срок не перешел ту грань, за которой уже не вмешаешься.
Пусть привыкнет к мысли, что станет отцом. А потом будет поздно что-то менять.
Анна гладила живот, в котором жила тройная надежда, и повторяла:
Вы мои. Что бы ни случилось. Я вас никому не отдам.
Время шло. Живот рос быстро слишком быстро. Анна все чаще ловила на себе взгляды прохожих, и все труднее было скрывать волнение. В ней росли трое детей. Трое. Маленькие, живые, настоящие. А Михаил, казалось, и не замечал.
Он, как и прежде, приходил поздно, избегал разговоров, говорил:
Я устал. Завтра поговорим.
Но «завтра» не наступало.
Анна решилась подойти к нему осторожно. Вечером, когда он сел ужинать, она налила ему суп, села рядом и сказала:
Миша Я была на УЗИ.
Он не оторвал взгляд от телефона.
Ну? Все хорошо?
Она замерла.
У нас будет не один ребенок.
Двойня? бросил он с усталым видом.
Тройня, выдохнула она.
Он поднял глаза. Смотрел прямо, будто не понимал, о чем речь.
Ты серьезно?
Да. Два мальчика и девочка.
Он молчал. Потом встал, не доев, взял ключи:
У меня встреча. Поговорим позже.
На следующее утро Анне стало плохо. В голове туман. Пошла мыть посуду схватилась за живот. Схватки. Паника.
Михаил был недоступен. Телефон выключен. Она сама вызвала скорую, сама собрала сумку и поехала в роддом.
Роды были тяжелыми, но тройня родилась здоровой. Три крошечных комочка.
Через два дня звонок. Михаил.
Ты где, черт возьми?! заорал он. Ушла, ничего не сказала! Я работаю, а ты пропадаешь, как
Я в роддоме, Миша, спокойно ответила она. Родила.
Ты что?
Когда он приехал, держал в руках пластиковый пакет с пеленками. Увидел детей и побледнел.
Это все наши?
Анна кивнула.
Он сел. Долго молчал. Потом поднял голову и выдавил:
Может, ну одного в детдом? Хотя бы одного. Это же экономия.
Сначала Анна не поверила, что он говорит серьезно. Но потом молча поднялась, подошла и спокойно сказала:
Забирай свои пеленки и уходи.
Михаил не сдержался начал кричать, возмущаться, назвал ее дурой, сказал, что она его «подставила», говорил о расходах, о том, что еще неизвестно, чьи это дети. Потом хлопнул дверью и исчез. Навсегда.
Анна смотрела в окно. На подоконнике осталась его сумка. А рядом, в прозрачных кроватках, мирно спали трое ее младенцев. Ее дети. Ее смысл. Ее будущее.
Она не плакала. Ни в тот вечер, ни утром, ни даже
