Вот, слушай, история такая. Я никогда не был тем, кто просит жалости. Всю жизнь знал настоящий мужчина держит удар, идёт вперёд и кормит семью. Но жизнь, знаешь ли, не всегда справедлива.

Меня зовут Дмитрий Соколов. Я отец четверых детей трёх сорванцов, 11, 9 и 7 лет, и моей маленькой Катюши, ей всего 4, но духу в ней как у богатыря. Моя жена, Ольга, говорила, что наш дом похож на ярмарку. Теперь даже шум ветра в листве напоминает мне её голос.

Она умерла от рака три года назад. Быстро, жестоко, без пощады. Я держал её руку до последнего вздоха. Она улыбнулась и прошептала: «Обещай, что защитишь их».

Я обещал. И делал всё, чтобы сдержать слово.

Но после её смерти всё рухнуло. Горе съело меня заживо. Пропускал работу. Уволили. Долги росли. Письма с напоминаниями сменились выселением. Продал всё машину, мебель, даже обручальное кольцо, лишь бы дети не голодали.

В конце концов, у нас остались только старые туристические принадлежности и место под мостом на окраине города.

Четыре месяца этот мост был нашим домом.

Мы соорудили палатку из брезента и верёвок. Я укладывал детей спать под лоскутными одеялами и притворялся, что всё в порядке. Рассказывали сказки, играли в теневой театр, смотрели на звёзды. Я изо всех сил старался скрыть правду: их папа без денег, без работы и в ужасе.

Дни были похожи друг на друга. Вставал на рассвете, умывался и искал любую подработку. Иногда находил чистил водосточные трубы, разгружал ящики, помогал бабушкам с переездом. В остальное время питались в бесплатных столовых, брали еду в благотворительных пунктах и надеялись на редкую доброту прохожих.

Но доброта встречалась редко.

Люди смотрели на нас, будто мы невидимки. Или, что хуже, будто мы заразные.

А потом, в одно холодное утро, случилось нечто. То, чего я никак не ожидал.

Это был вторник. Помню, потому что по вторникам в местной церкви раздавали талоны на еду. Но в тот день их не хватило. У меня в кармане было ровно 150 рублей. Даже на нормальный обед не хватило бы, разве что на пачку печенья в круглосуточном магазине.

Дети ещё спали в палатке, свернувшись калачиками. Я поцеловал каждого в лоб, укутал Катюшу покрепче и тихо вышел.

До магазина было недалеко, но ноги болели. В кроссовках дыры, куртка слишком тонкая. Ветер пробирал до костей.

В магазине я заметил старика в очереди. Он выглядел ещё хуже, чем я худой, дрожащий, с впалыми глазами. В руках он сжимал маленькую бутылку молока и батончик.

Кассир пробил сумму:

«147 рублей».

Старик разжал ладонь. На прилавок высыпались монетки. Он пересчитал и не хватило.

«Извините», пробормотал он. «Думал, хватит».

Кассир закатил глаза: «Не хватает».

«Я я просто хочу есть», прошептал старик.

Очередь за ним зашевелилась.

«Почему его не уберут отсюда?» огрызнулся мужчина в костюме.

Женщина сзади фыркнула: «Такие, как он, должны перестать попрошайничать. Противно».

У меня сжались кулаки.

Этот старик никому не мешал. Он просто хотел есть.

Не думая, я шагнул вперёд и положил на прилавок свои последние деньги.

«Я заплачу».

Старик обернулся, растерянный: «Нет нет, сынок, я не могу»

«Можете. Всё в порядке», кивнул я. «Пожалуйста».

Он моргнул, и в его мутных глазах появились слёзы. «Спасибо. Дай тебе Бог здоровья».

Он ушёл медленно, держа пакет, будто в нём было сокровище. Я так и не купил, за чем пришёл. Вышел с пустыми руками и карманами но, странное дело, сердце было полным.

Вернулся к палатке, улыбнулся детям через силу, и мы стали угадывать, на что похожи облака. Позже вечером разделили буханку хлеба из благотворительного пункта. Мало, но хоть что-то.

Ночью, когда дети уснули, я сидел снаружи и смотрел на звёзды.

«Не знаю, что ещё делать, Господи», прошептал я. «Но я стараюсь. Правда стараюсь».

На следующее утро всё началось как обычно холод, тишина, неопределённость.

Я стряхивал листья с брезента, когда услышал шум гравия под колёсами.

Обернулся и остолбенел.

К мосту подъехали два чёрных внедорожника. Выглядели они тут явно не к месту. Из них вышли двое в тёмных куртках. Один держал большой конверт.

«Вы Дмитрий Соколов?» спросил он.

В животе сковало. «Да а вы кто?»

Он улыбнулся: «Это вам».

Вручил мне бежевый конверт. Моё имя было написано аккуратным почерком.

Я вскрыл его дрожащими руками.

Внутри было письмо:

«Уважаемый Дмитрий,
Вчера вы отдали последние деньги, чтобы помочь незнакомому человеку.
Этим человеком был мой отец.
У него начальная стадия деменции, он вышел из дома без кошелька. Большинство прошли мимо но не вы.
Я владею строительной компанией и несколькими квартирами в городе.
Узнав о вашем поступке, я потрати сутки, чтобы разыскать вас.
Если согласитесь, предлагаю вам работу в моей компании и жильё для вашей семьи в одной из наших свободных квартир.
Холодильник полный. Квартира ваша. Без условий.
Вы отнеслись к моему отцу, как к своему.
Теперь позвольте мне ответить тем же.
С уважением,
Артём Волков».

Я уставился на письмо. Колени подкосились, и я сел.

«Это это не может быть правдой».

Мужчина кивнул: «Это правда. Артём ждёт вас в квартире. Мы можем отвезти вас и детей прямо сейчас».

Я повернулся к палатке, откуда выглядывали сонные и недоумённые дети.

«Собирайтесь, ребята», сказал я, голос дрогнул. «Мы едем домой».

Поездка казалась сном. Квартира была в тихом районе, с деревьями у дороги. Белый забор, скамейка у подъезда, почтовый ящик с уже написанными нашими фамилиями.

Дети ворвались вну