Мужчина моей мечты ушёл от супруги ко мне, но я и представить не могла, чем это обернётся.
Ещё со студенческих лет в провинциальном городке под Воронежем я тайно вздыхала по нему. Любовь была безумной, ослепляющей — словно вихрь, выбивающий почву из-под ног. Когда же он, спустя годы после института, наконец обратил на меня внимание, я потеряла голову. Судьба свела нас в одной адвокатской конторе. Общая профессия, схожие взгляды — мне казалось, это знак, моя сказка, вот-вот ставшая былью.
Он виделся мне идеалом, героем из грёз. То, что у него была жена, в юности меня не тревожило — я не понимала, каково это, когда рушится семья, не ведала той боли, что таится за подобными историями. Я даже гордилась, когда Владислав оставил жену ради меня. Кто бы мог подумать, что этот выбор станет началом моего кошмара? Как гласит русская пословица: на чужой беде счастья не построишь.
Когда он выбрал меня, я парила на крыльях, готовая простить ему что угодно. Но в быту он оказался далёк от принца. Его вещи захламляли квартиру, мытьё посуды он считал ниже своего достоинства, и вся рутина легла на мои плечи, будто неподъёмный груз. Я закрывала на это глаза — любовь ослепляла, делала меня покорной, безвольной.
Прошлый брак он забыл мгновенно, будто его и не было. Детей у них не случилось, а жениться его, по его словам, заставили родители невесты. «С тобой всё по-другому, ты — моя судьба», — шептал он, а я верила каждому слову. Счастье было ярким, но недолгим, словно летняя гроза. Всё изменилось, когда я узнала, что беременна.
Сначала Владислав ликовал — его ребёнок! Мы устроили пышные посиделки с роднёй и друзьями. Тосты, поздравления, пожелания здоровья малышу — тот вечер навсегда остался в памяти тёплым огоньком среди наступающей тьмы. Я не жалею о нём, но после той ночи моя слепая любовь начала угасать, как угли в печи.
Чем больше рос живот, тем реже Владислав появлялся дома. Уйдя в декрет, я видела его лишь поздними вечерами. Он то задерживался на работе, то пропадал на корпоративах. Сначала терпела, но вскоре это стало невыносимым. Быт превратился в ад: я, едва передвигаясь, натыкалась на его разбросанные носки, будто на улики моей же глупости. Я спрашивала себя: может, мы поторопились? Любовь проходит, но я не думала, что она испарится так быстро.
Он по-прежнему приносил цветы и конфеты, но мне нужно было не это — я жаждала его внимания, тепла, участия. А потом всё вскрылось. Случайный разговор с коллегами открыл мне глаза: в отдел взяли новенькую — молодую, бойкую. Штат и так был перегружен, а мой декрет усугубил ситуацию. Совпадение? Не знаю, но Владислав явно завёл интрижку. Его жизнь теперь состояла из «срочных дел» и «встреч». Однажды я нашла в его пиджаке записку с чужими инициалами. Сердце сжалось, но я молча положила её обратно, делая вид, что ничего не заметила. Страх остаться одной на восьмом месяце сковал меня.
Он начал ворчать, что я «вечно недовольна», а каждая ссора заканчивалась его раздражённым вздохом, будто я ему в тягость. Я боялась заговорить прямо — знала, что это конец. И он наступил. Самые страшные слова в моей жизни: «Я не готов к отцовству. У меня другая». Как он их произнёс — не помню, в ушах стоял гул. Мир рухнул.
Но я собралась. Подала на развод, хотя каждое слово в заявлении резало, как нож. Он не ожидал, что я вышвырну его вещи в тот же день. Слава богу, квартира была съёмной — делить не пришлось.
— А ребёнок? Как ты одна его поднимешь? — бросил он на прощание.
— Справлюсь. Родители помогут. Мама же говорила, что ты ветреник, — холодно ответила я, захлопнув дверь.
Сын стал моей опорой. Без него я бы не решилась на разрыв. Предательство было настолько подлым, что я стёрла Владислава из памяти, словно его не существовало.
Первые месяцы после развода, включая роды, были пыткой. Я вернулась к родителям в соседний город — они приняли нас с радостью, души не чаяли во внуке. Иногда тосковала по нему, но гнала эти мысли. В глубине души знала: поступила правильно.
Как только окрепла, взялась за работу — переводила юридические документы на дому. Были месяцы без денег, но родители поддерживали, пока я не нашла клиентов. Сын рос, годы летели. Я осознала это, когда поняла, что ему нужна своя комната. Родители не хотели нас отпускать, но мне хотелось самостоятельности — своего кабинета, места для его учёбы.
Жизнь наладилась. Детский сад сменился школой, первый класс — пятым, и я впервые за долгое время почувствовала покой. Но тут он вернулся. В нашем городке все на виду, а в юридических кругах и подавно. Владислав нашёл мой офис без труда. Как же я жалела, что не уехала дальше! Он твердил, что «нагулялся», что сожалеет, что был «дураком». Умолял познакомиться с сыном, которого даже не видел.
По закону он имеет право на встречи, и если захочет — добьётся. Но сама мысль об этом леденит душу. С той встречи прошло несколько недель. Я сказала, что подумаю, но в голове хаос — не верю ему и не хочу подпускать к ребёнку. Может, это расплата за то, что увела его у жены? Серьёзно подумываю,
