**Счастливый год**
— Татьяна, ты не занята? — спросила мать, заглядывая в комнату дочери.
— Минутку, мам. Сейчас доделаю письмо и помогу, — не поднимая глаз от экрана, ответила Татьяна.
— Майонеза на салат кончилась. Не рассчитала. И укропа забыла купить. Сбегаешь в лавку, пока не закрылась?
— Ладно.
— Прости, что отрываю. Ты же уже причёску сделала. Голова кругом идёт от этих хлопот, — вздохнула мать.
— Готова. — Татьяна захлопнула ноутбук и обернулась. — Что ты говорила?
Надела сапоги, шубку, но шапку брать не стала — жалко волосы мять. Магазин в соседнем доме, не замёрзнет. На улице лёгкий морозец, снежок кружил — будто в зимней сказке.
В магазине почти никого. Только такие же забывчивые, как она. Укроп остался лишь в наборе с петрушкой, да и тот поникший. Татьяна хотела позвонить матери, спросить, брать или нет, но телефон забыла дома. Подумала — взяла зелень, с полки, где уже редели ряды, сняла майонез, расплатилась и вышла.
Не успела отойти от крыльца, как из-за поворота вынырнула машина, ослепив фарами. Татьяна рванулась в сторону. Каблук скользнул по льду, припорошенному снегом, нога подкосилась, и она рухнула на тротуар. Сумка отлетела в сугроб.
Попыталась встать, но голеностоп вспыхнул болью, заставив слёзы брызнуть из глаз. Вокруг ни души, телефона нет. Что делать? Она даже не услышала, как за её спиной тихо хлопнула дверца.
— Вы не поранились? — над ней склонился молодой мужчина. — Можете подняться? Давайте помогу.
— Ногу, кажется, сломала, благодаря вам. Тут проехали — дорога в каток превратилась, — сквозь слёзы процедила Татьяна, его руку проигнорировав.
— Сама виновата. Кто в такую погоду на шпильках ходит?
— Иди ты, — фыркнула она.
— Или будем тут до утра сидеть? Ладно. Красивых девушек я не обижаю. Вы где живёте?
— Вон там. — Махнула рукой в сторону дома.
Мужчина вдруг ушёл. Но вскоре за спиной загромыхал мотор. Машина сдала назад, остановилась рядом.
— Сейчас подниму. Старайтесь не наступать на больную ногу. Раз, два, три! — прежде чем она успела возмутиться, он рывком поднял её, поставив на одну ногу.
— Держитесь? — одной рукой придерживал Татьяну, другой открывал дверцу. — Теперь садитесь.
— Моя сумка! — крикнула она, плюхнувшись на сиденье.
Мужчина подобрал сумку, швырнул на заднее сиденье.
У подъезда помог вылезти, но тут же подхватил на руки, ногой захлопнул дверцу. Перед дверью остановился.
— Ключи в сумке? Дома кто-то есть?
— Мама.
— Тогда набирайте код, пусть откроет.
Лифта не было. Пришлось ему нести её на третий этаж. Татьяна обвила его шею руками, слыша, как тяжело он дышит. При свете тусклых лампочек видела, как по виску стекают капли пота. «Так тебе и надо — не носись по дворам», — злорадно подумала она.
— Опустите, дальше сама, — попросила перед дверью квартиры.
Он молчал, только тяжело дышал. Дверь распахнулась — на пороге возникла мать.
— Таня?! Что случилось?
Мужчина прошёл мимо неё, как танк, осторожно поставил Татьяну на пол, перевёл дух.
— Стул принесите, — сказал он ошарашенной матери.
Та притащила стул, дочь с облегчением села, вытянув больную ногу. Мужчина опустился перед ней на колено.
— Да что происходит?! — всплеснула руками мать.
Он её будто не слышал. Одной рукой придержал ногу, другой резко расстегнул молнию на сапоге. Татьяна вскрикнула.
— Что вы делаете?! Больно!
— Вы ей делаете хуже! — почти в голос с дочерью закричала мать, глядя, как лодыжка опухает, краснея даже сквозь колготки.
— Я скорую вызову!
— Просто вывих. Я врач. Лёд принесите, быстро! — скомандовал он.
Мать покорно ушла, вернулась с замороженной курицей в пакете.
— Приложите к ноге. — Мужчина поднялся, взялся за ручку двери.
— Вы уходите? — испуганно спросила Татьяна.
— Спущусь к машине. Там эластичный бинт. И вашу сумку принесу. — И скрылся за дверью.
— Ты сумку ему в машине оставила?! Кто это вообще?! — мать присела перед дочерью, приложила курицу к ноге. Татьяна дёрнулась от боли.
— Он на машине выскочил, я упала… Он принёс меня домой. Больше не знаю.
— А вдруг мошенник? Уйдёт с твоими вещами, а там карты, ключи… Может, милицию вызвать? — зашептала мать.
— Какую милицию?! Хотел обокрасть — бросил бы у магазина!
Раздался звонок домофона.
— Это он. Мам, открой.
Мужчина вошёл, молча поставил сумку на тумбу.
— Проверьте, всё ли на месте. — Снял куртку, бросил на пол, опустился на колено.
— Сейчас будет больно. Надо вправить. Держитесь за стул.
Он обхватил её стопу, слегка согнул. Татьяна застонала, впилась зубами в губу.
— У вас что-то горит, — вдруг сказал он, глядя на мать.
Та рванула на кухню.
В следующее мгновение голеностоп взорвался болью, в глазах потемнело.
— Спокойно. Скоро полегчает, — тихо сказал он.
Мать вбежала в прихожую, застыла, глядя на плачущую дочь.
— На плите ничего не…
— Вывих вправлен. Несколько дней поболит. Не нагружайте ногу. — Осторожно опустил её ногу, поднялся, надел куртку.
— Спасибо вам. Простите, я бог знает что подумала… — заторопилась мать. — Может, останетесь? До курантов рукой подать. Всё готово…
Он задумался.
— Если не помешаю…
— Да что вы! Шампанское хотя бы откроете.
— Мам! — Татьяна укоризн— Хорошо, — ответил Валерий, глядя на Татьяну, и в его глазах мелькнуло что-то тёплое, что заставило её сердце биться чаще.
