Дождь стирает былые следы
В Нижнем Новгороде лил холодный осенний дождь, стуча по крышам, будто оплакивая ушедшее лето.
Именно этот стук и вырвал Анну из тревожного сна. За окном стояла тьма, хотя часы показывали уже седьмой час утра. Лежа в постели, она смотрела на запотевшее стекло, за которым ливень размывал очертания домов, превращая улицу в серое полотно.
Как отпускать ребёнка в школу в такую погоду? Может, оставить дома? Позавчера Даша покашливала.
— Как же холодно… — прошептала Анна, кутаясь в одеяло.
Она привыкла по утрам разговаривать с мужем, но мужа не было уже три месяца. А привычка осталась. Отопление ещё не дали, и промозглый холод проникал в кости. Анна натянула одеяло до подбородка, надеясь урвать ещё немного сна, но через полчаса поняла — не уснёт. Совесть грызла: пора будить дочь.
Со вздохом она поставила чайник, разбудила Дашу и пошла готовить завтрак. В холодильнике было пусто — ни колбасы, ни сыра для бутербродов. Анна намазала хлеб вареньем. В последнее время ей ничего не хотелось — даже продукты покупать. Холодильник давно стоял «осиротевшим».
Убедившись, что Даша надела тёплую куртку, Анна закрыла за ней дверь. Поискала любимый шарф с журавлями, но не нашла и снова укрылась одеялом.
Дождь лишь усиливал тоску, которая не отпускала её с тех пор, как ушёл Сергей. Сначала они встречались из-за дел по разводу, но потом и это прекратилось. Сергей исправно переводил деньги на карту для Даши, звонил ей, забирал гулять. Но Анна избегала его, будто боялась, что один взгляд разрушит хрупкую стену, которую выстроила вокруг себя.
Она убеждала себя, что всё в порядке. Улыбалась коллегам, сделала новую стрижку, даже покрасила волосы. Но было ли это порядком?
Сперва Анна хотела выбросить всё, что напоминало о Сергее. Но время шло, а его вещи так и оставались на месте: сувениры, одеколон, дурацкая кружка с надписью «Лучший папа». Убирать их было больно, но эта боль странным образом приносила облегчение. Жалеть себя стало почти ритуалом.
Каждый раз, начиная уборку, Анна натыкалась на что-то из прошлого. Вот браслет, купленный на Волжской набережной, когда они вместо смотровой площадки набрели на лавку с безделушками. Вот наушники, подаренные на 8 Марта, с шуткой: «Говорят, женщины любят ушами. Бриллиантов нет, так хоть музыку послушай».
И запах. Его одеколон преследовал её. Она находила его на своей одежде, на шарфах. Эти мгновения были как прыжок в прошлое: семья, мечты, смех… Но аромат выветривался, и реальность возвращалась. Семьи нет. Мечт нет. Только рутина: дом, работа, Даша.
Анна избегала друзей. Они были общими с Сергеем, и без него общаться стало невыносимо. Начнутся вопросы, сочувствующие взгляды:
— Как жаль, вы же были такой парой…
Анна и без них знала, какой они были парой. Идеальной. Но это в прошлом.
Она была уверена, что у Сергея другая. Именно из-за неё они расстались. Его вахтовая работа, которая когда-то казалась спасением — ипотека выплачена, машина куплена, — в итоге украла мужа.
Анна до сих пор помнила тот звонок. Незнакомый женский голос, полный фальшивой жалости: «Мне так жаль, но ваш муж вам давно изменяет». Сергей не отрицал. Сел на диван, закрыл лицо руками и молчал. А потом ушёл к родителям.
На следующий день, когда Даши не было дома, он вернулся.
— Аня, я не смогу без вас. Это была ошибка. Если начнём с нуля, простишь?
— Нет, Серёжа, — отрезала она, сдерживая слёзы. — Мы договаривались быть честными, а ты предал. Уходи.
Всё было тихо, почти по-деловому. Он сам объяснился с Дашей, перевёз вещи к родителям и уехал на вахту. А там, наверное, была она — та, ради которой он их бросил. Анна не хотела знать подробностей. Та «доброжелательница» пыталась что-то рассказать, но Анна заблокировала номер. Зачем ей лишняя боль?
Четыре месяца она училась жить одна, доказывая себе, что справится. О жизни Сергея не спрашивала. Наверняка у него всё хорошо с новой пассией.
Но свёкор у Анны был золотой. Особенно Иван Петрович. Когда она, юная и робкая, впервые пришла к ним в дом, он сразу принял её, вовлекал в разговоры, давал мелкие поручения, чтобы она чувствовала себя своей. Он всегда понимал её лучше других.
Анна подозревала, что именно он уговорил свекровь не лезть в их с Сергеем дела, не просить простить сына. Они приняли развод и продолжали общаться с ней и Дашей, как прежде.
В тот дождливый день, когда город утопал в серой пелене, в дверь позвонили. Анна, кутаясь в халат, открыла. На пороге стоял Иван Петрович.
— Здравствуй, Анюта!
— Здравствуйте, Иван Петрович!
— Решил проведать. Знаю, у тебя сегодня вторая смена, вот и зашёл.
— Проходите, — растерялась Анна. — Сейчас оденусь, чай поставлю.
Она не понимала, зачем он пришёл.
— Не суетись, Аня, присядь, — мягко сказал свекор. — Расскажу тебе одну историю. Серёже было лет шесть, когда мы с Мариной разошлись.
— Разошлись? — удивилась Анна. — Вы же вместе…
— Теперь вместе, да. Даже второй раз расписались. Но долго жили порознь, даже когда младшего родили. А причина простая — влюбился я. Пришла к нам в цех девчонка, Наташка-краса, и я, дурак, решил: уйду из семьи. Ушёл. Только без семьи не смог. И Серёжа, дурак, без вас не может.
— Не может? — горько усмехнулась Анна. — У него же есть его «краса».
— Нет у него никого, — покачал головой свекор. — Он сразу уволился с той вахты. Живёт с нами, но не живёт, а мается. Ты не знаешь, а он каждый вечер под ваши окна ходит. И шарф твой, с журавлями, у него в кармане. Увидел я его с этим шарфом — чуть не разревелся. Страдает он, Аня. Любит тебя. И Марина вся извелась, боится, как бы не запил…
Иван Петрович замолчал, отпил чай, но видно было — ему тяжелоОна протянула руку, и он, дрожа, разжал пальцы, выпуская шарф, который тут же подхватил ветер, унося прочь боль и обиды — впереди было только завтра.
