**Дневниковая запись**
Холодный осенний ливень хлестал по раскисшей дороге в деревне Берёзовка. Степан Фёдорович, ссутулившись под тяжестью капель, упрямо шагал вперёд. Грязь прилипала к сапогам, ноги скользили, но он не останавливался. Сегодня он должен был быть здесь. У своей Людмилы. Вдали, сквозь пелену дождя, проступили очертания погоста.
— Вот и её яблонька, — прошептал он, чувствуя, как сжимается сердце.
Он подошёл к скромному кресту, опустился на колени, не думая о промокшей одежде. Дождь стекал по лицу, смешиваясь со слезами. Сколько он так простоял — неизвестно. Но вдруг за спиной послышались шаги. Степан обернулся и замер, не веря глазам.
Утро того дня выдалось сырым и серым. Степан Фёдорович стоял на остановке в Перми, кутаясь в потрёпанное пальто. Автобус опаздывал, и это раздражало ещё сильнее. Неподалёку молодая девушка смеялась в телефон, будто не замечая его угрюмого взгляда.
— Помолчали бы! — резко буркнул он.
— Извините, — смущённо ответила она. — Мам, я потом перезвоню, хорошо?
Повисла тяжёлая пауза. Степану стало стыдно за свою грубость. Он смягчил голос:
— Простите, дела сегодня не задались.
Девушка улыбнулась:
— Всё в порядке. Погода такая — всех угнетает. А я, знаете, люблю дождь. Этот запах… будто сама земля дышит!
Степан промолчал. Он не любил пустых разговоров. Этим всегда занималась Людмила, его жена. Она решала всё: от квитанций за квартиру до визитов к родне. Он просто плыл по течению, не задумываясь, пока она была рядом.
Но теперь, без неё, мир казался пустым.
— Автобус опаздывает, но, может, это и к лучшему, — продолжила девушка. — Кто-то ещё успеет прибежать. Вот моя подруга, например.
Степан хотел огрызнуться, но вспомнил Людмилу. Если бы сорок лет назад он не успел на тот трамвай, они бы не встретились. Какою была бы её жизнь? Счастливее?
Люда всегда находила свет даже в самые тёмные дни. Её смех грел, а доброта скрашивала даже его упрямство.
— Я и не знал, когда ей было плохо, — подумал он, сжимая кулаки.
Чтобы отвлечься, он спросил:
— В Берёзовку едете? Заброшенное место, молодежи почти нет.
— Да, — кивнула она. — Внучка тёти Тани, навестить её приехала. А вы?
— К жене, — тихо ответил Степан. — Там её дом.
— А как звали? Может, слышала.
— Смирнова. Людмила Васильевна.
Девушка покачала головой:
— Нет, не знаю.
— В город переехала, как за меня вышла, — пояснил он. — Только к родителям наведывалась, а потом и те ушли…
Он замолчал. Люда так любила Берёзовку. Просила ездить всей семьёй, но у него вечно были дела. Теперь время есть, а семьи — нет. Сын, Дмитрий, живёт своей жизнью, внуков не привозит.
— Оля! — вдруг крикнула девушка, махая рукой. — Иди сюда!
Повернувшись к Степану, она улыбнулась:
— Вот и автобус подходит.
Дорога заняла два часа. Он вспомнил, как однажды Люда опоздала на электричку, и они гуляли по городу до ночи. Тогда было так легко…
А потом — рутина. Они почти не ссорились — с ней было невозможно. Её терпение казалось бесконечным. Но он изменился. Стал принимать её любовь как должное.
Если бы можно было крикнуть себе в прошлое, он сказал бы одно: «Цени её. Каждый день».
Когда автобус въехал в деревню, сердце Степана заныло. Где-то он читал: «Ад — это когда уже никогда».
Дождь лил не переставая. Степан поднялся с сиденья:
— Моя тут.
Он шагнул под ливень, не оглядываясь. Девушка с подругой тоже вышли, укрывшись под козырьком. Увидев, куда он пошёл, она крикнула:
— Куда вы? Там же кладбище!
Степан остановился, обернулся, но не ответил. Его взгляд сказал всё. Девушка поняла.
Тот день, когда Люда ушла, врезался в память навеки. Они поссорились из-за ерунды. Он надулся, отказался от ужина, заперся в молчании. Люда, всегда переживавшая за него, попыталась помириться, но он был холоден.
— Я в магазин схожу, — сказала она, вытирая слёзы. — Тебе что-нибудь нужно?
— Ничего, — буркнул он.
Она вышла — и не вернулась. На переходе её сбила машина. В один миг его жизнь закончилась.
Теперь он шёл по раскисшей дороге, не чувствуя холода. Подойдя к могиле, опустился на колени.
— Вот и твоя яблонька, Людка…
Слёзы текли по щекам, сливаясь с дождём. Время остановилось. Но вдруг — шаги за спиной. Он обернулся и замер. Перед ним стояла та самая девушка с остановки, промокшая, но с тёплым взглядом. В руках она держала зонт.
— Простите, что помешала, — тихо сказала она. — Но ваша жена не хотела бы, чтобы вы простудились. Пойдёмте к нам, переждёте дождь.
Степан, опираясь на её руку, медленно поднялся.
— Я уверена, она вас очень любила, — добавила девушка. — И простила бы.
— Так видно, что я виню себя? — хрипло спросил он.
— Вина — вечный спутник потерь, — ответила она. — Но не заставляйте её грустить ещё сильнее.
В её словах было что-то от Люды — та же доброта, та же забота. Неуверенно он сделал шаг вперёд — к свету, который ещё связывал его с этим миром.
