**Слёзы на закате**
Я сидела на скамейке в больничном саду, сжимая в руках платок. Сегодня мне исполнилось восемьдесят, но этот день стал самым горьким. Ни сын, ни дочь не приехали, даже не позвонили. Ветер кружил жёлтые листья, а сердце сжималось от тоски.
Соседка по палате, Вера Степановна, поздравила меня и подарила маленький вышитый платочек. Санитарка Галя, добрая душа, протянула спелую грушу: «С праздничком, бабуль!». Пансионат в городке Сосновка был хорошим, но большинство работников смотрели на нас, стариков, как на обузу. Все знали – сюда привозили тех, кому не нашлось места в семье. Меня сын привёз сюда под предлогом «поправить здоровье». Но я понимала – просто мешала его жене.
Квартира была моей. Много лет назад сын, Дмитрий, уговорил переписать её на него. Клялся, что ничего не изменится, что я по-прежнему буду жить в своём доме. Но едва бумаги подписали, всё перевернулось. Дмитрий с семьёй въехал ко мне, и начались вечные ссоры со снохой. Та ворчала на всё: то суп пересолен, то в коридоре пыль, то я «шастаю» по ночам. Сын сначала заступался, но скоро и сам начал огрызаться. Я замечала, как они перешёптывались, замолкая, когда я входила.
Однажды утром Дмитрий завёл разговор: «Мама, тебе бы отдохнуть, давление у тебя скачет». Я посмотрела ему в глаза и спросила прямо:
— В дом престарелых сплавляешь, Дима?
Он покраснел, заёрзал:
— Что ты, мам, это санаторий! Месяц – и заберу.
Он привёз меня сюда, быстро оформил документы и уехал, пообещав навестить. Заглянул лишь раз – принёс пару мандаринов, спросил, как дела, и, не дослушав, убежал. А я так и живу здесь уже второй год.
Когда месяц прошёл, а сын не вернулся, я позвонила домой. К телефону подошёл чужой мужчина. Оказалось, Дмитрий продал квартиру и пропал. Я рыдала ночами, но потом смирилась. Понимала – назад мне дороги нет. Больнее всего осознавать, что сама виновата. Ради сына я когда-то отвернулась от дочери.
Родилась я в деревне. Там и вышла замуж за школьного друга Сергея. Жили в просторной избе, держали скотину. Не богато, но в достатке. Однажды сосед, вернувшийся из города, рассказал Сергею о высоких зарплатах и квартирах. Муж загорелся, уговорил меня. Продали дом, перебрались. Квартиру дали, купили мебель и старенькую «Волгу». На ней Сергей и попал в аварию. Через три дня его не стало.
Я осталась одна с двумя детьми. Чтобы их прокормить, работала уборщицей по ночам. Мечтала, что они вырастут и станут моей опорой. Но сын Дмитрий связался с плохой компанией. Чтобы его не посадили, я влезла в долги, два года выплачивала. Дочь Аня вышла замуж, родила сына. Сначала всё было хорошо, но потом внук заболел. Я уволилась, чтобы водить его по больницам. Диагноз поставили не сразу – редкая болезнь, лечили только в Москве, а очередь была на годы.
Пока Аня металась между больницами, муж бросил её, оставив лишь квартиру. В больнице она познакомилась с вдовцом, чья дочь болела тем же. Они сдружились, стали жить вместе. Через пять лет ему потребовалась операция. У меня были сбережения – копила на квартиру Дмитрию. Когда Аня попросила денег, я отказала: жалко было тратить на чужого, когда сыну нужнее. Дочь тогда сказала: «Ты мне больше не мать. И не жди помощи, когда тебе будет плохо».
Двадцать лет мы не виделись. Аня вылечила мужа, и они уехали к Чёрному морю. Если бы можно было вернуть время… Но прошлое не изменить.
Я медленно поднялась со скамейки, опираясь на трость, и пошла к пансионату. Вдруг услышала:
— Мама!
Сердце ёкнуло. Я обернулась, едва не потеряв равновесие. Аня. Дочь подбежала, обняла меня.
— Наконец-то нашла тебя… Дмитрий не хотел говорить, где ты. Но когда я пригрозила судом за квартиру – сразу сдался.
Мы зашли внутрь, сели в холле. Аня не отпускала мою руку.
— Прости, мам, что молчала столько лет. Сначала душила обида, потом было стыдно. А на днях ты мне приснилась. Будто идёшь по полю и плачешь. Я проснулась – сердце болит. Муж сказал: «Поезжай, мирись». Приехала, а в квартире чужие люди. Долго искала Дмитрия, выбила правду. И вот я здесь. Собирай вещи – поедешь к нам. Дом у моря, места много. Муж сразу сказал: «Забирай маму, пусть живёт с нами».
Я прижалась к дочери, слёзы текли по щекам. Но теперь это были слёзы облегчения. Вспомнились слова из Евангелия: «Чти отца своего и мать свою, да будет тебе благо». Может, ещё не всё потеряно?
