Может, и к лучшему, что я заглянула в смс мужа — всё сразу стало на свои места…
Мы с Димой прожили вместе почти семь лет. Казалось бы, обычная пара — ссорились, мирились, обижались, прощали. Иногда скандалы гремели на весь дом, но потом так же бурно мы мирились, словно так и должно быть. Смеялись над тем, из-за чего вообще ругались, и жили дальше, будто ничего не случилось.
Когда я была беременна, Дима был невероятно внимателен. Я капризничала, как любая будущая мать, но он терпел без единого слова. Даже ночью мог сорваться за клубничным мороженым, если мне вдруг его безумно хотелось. Тогда я думала — мне повезло с мужем.
А потом родилась наша Анечка — наше маленькое чудо, долгожданная доченька. И будто что-то сломалось. Дима вдруг стал другим. Его заботливость куда-то испарилась. Всё, что он делал по дому, превратилось в пустую формальность — без души, без интереса, с вечно недовольным лицом. Как будто не жил с нами, а отбывал повинность.
Я пыталась поговорить, понять, в чём дело. Но он уходил от разговоров, избегал меня. Начал придираться к мелочам: то пелёнки сложены не так, то суп не тот. Казалось, его раздражает вообще всё — особенно я.
Да, подозрения закрались. Как иначе? Муж стал холодным, равнодушным, словно чужой. И вот однажды ночью, когда его телефон пискнул от смс, я не выдержала. Он спал, а я осторожно взяла трубку, ожидая увидеть банальные сообщения от какой-нибудь «Лены» или «Катьки».
Но всё оказалось куда хуже — это была переписка с его матерью.
Я пролистала сообщения. И поняла, что они уже несколько месяцев обсуждают наш развод. Дима ныл, как ребёнок: что ему тяжело, что чувств больше нет, что я его бешу. А его мать вместо того, чтобы образумить, только поддакивала: «Жизнь одна, не мучай себя, уходи».
А вишенкой на торте стали расчёты алиментов. Они вдвоём, словно бухгалтеры, высчитывали, сколько с его зарплаты инженера уйдёт на ребёнка. Оказалось, моя жизнь — просто досадная статья расходов в его бюджете.
Я не спала до утра. Кофе закипал на плите, а в голове гудело только одно: он не просто охладел — он уже ушёл, просто молча. И самое мерзкое — его мать не пыталась сохранить семью, а наоборот, подталкивала его к двери.
Когда он проснулся, я протянула ему чашку кофе. Наша Аня, будто чувствуя что-то, тихо лежала в кроватке. Я не стала ходить вокруг да около — сказала прямо:
— Знаешь, Дима, давай разведёмся. Насчёт алиментов можешь не переживать — в суд я не пойду. Свою дочь — ты понял? Мою дочь — я выращу сама, с помощью своих родителей. Мы справимся.
Он чуть не поперхнулся:
— Ты в мой телефон лазила?
— А ты передай маме, чтобы ночью не писала. Или не ложись спать, раз есть с кем обсуждать, какая я «невыносимая». Только не забудь, что у тебя есть ребёнок. Или и её ты тоже вычеркнешь?
Он молчал. Через два дня собрал вещи. Эти два дня ушли на переоформление квартиры на меня — его последнюю «обязанность». Может, и к лучшему. Теперь у меня осталось самое важное в этой истории — моя дочь. А его пусть утешает мамочка…
