Я поменяла замок на двери, чтобы свекровь больше не переступала порог нашего дома.
Мое детство прошло в глухой деревеньке под Липецком, где я росла с отцом в покосившемся доме с протекающей крышей. Денег на ремонт не было, и мы жили как могли. В девятнадцать я вышла замуж за Игоря и уехала в город, думая, что оставила деревенскую долю позади. Но судьба распорядилась иначе, и вскоре я вернулась — сломанная, но готовая бороться.
Через два года отца сбила машина. Я, его единственная дочь, унаследовала старый дом. Мы с Игорем долго думали — снимать квартиру в городе было накладно. В конце концов решили перебраться в деревню: близко к Липецку, а сэкономленные деньги вложить в ремонт. Свекровь, Раиса Петровна, одобрила наш выбор и попросилась пожить с нами. Тогда я, глупая, согласилась, не подозревая, какая буря надвигается.
Все изменилось в тот же день, как она вошла в наш дом. Словно затопило холодной водой. Она командовала, как мне варить щи, мыть полы, даже как главить рубашки Игоря. Ее слова не советовали — они приказывали. Я больше не чувствовала себя хозяйкой. Мой дом вдруг стал ее вотчиной, а я — чужой на собственной кухне. Каждый день превращался в пытку.
Но последней каплей стали ее слова после очередной ссоры: *«Не слушаешься? Я выгоню тебя из этого дома! Мой сын здесь живет — значит, и мое тут слово закон!»* Сердце сжалось, будто ледяной рукой. А Игорь… Игорь просто молчал. Он не встал на мою защиту, не сказал ни слова. Его молчание разорвало меня на части. Начались ссоры, пустые и горькие. Я теряла не только дом — я теряла мужа.
Когда Раиса Петровна уехала к родне на неделю, я поняла: или сейчас, или никогда. В тот же вечер я вкрутила новый замок, а потом села напротив Игоря и тихо, но твердо сказала: *«Выбирай. Либо я, либо она. Третьего не дано.»* Руки дрожали, но внутри горел огонь — я больше не позволю себя ломать.
Он любил меня. Да, боялся конфликтов, избегал ссор, но в тот вечер увидел — дальше отступать некуда. Он кивнул. Впервые за месяцы я вздохнула полной грудью. У Раисы Петровны была своя хата в городе, так что под дождем она не осталась. Но мой дом — мой.
Через неделю она вернулась. Дверь не открылась. Звонила Игорю — он отмалчивался. Я не брала трубку. Она орала под окнами, стучала кулаками, а потом уехала, скрипя зубами. Вины не было — лишь ледяное спокойствие.
Смена замка спасла нашу семью. Игорь выбрал меня, и это вернуло мне веру в нас. Свекровь больше не переступала наш порог. Но иногда, в тишине, мне слышится ее голос, напоминая, как тонка грань между любовью и потерей всего…
