«Жрёт, как будто его неделю не кормили!» — как свёкр решила, что я морю сына голодом, и грозилась пойти в опеку
Порой кажется, что развод — это не расставание с мужем, а вечный пропуск к теще в квартиру. Шесть лет прошло с тех пор, как мы с Игорем развелись, но его мать всё ещё лезет в мою жизнь, учит, как жить, и сыплет обвинениями. Особенно после того, как прознала, что я снова замужем.
Я из Новосибирска. Когда мы с Игорем разошлись, мне было тридцать. Сыну — шесть. Квартира была моя, купленная ещё до свадьбы. Вся мебель — тоже. Он ушёл с рюкзаком спортивных штанов и паспортом — прямиком к маме, которая всегда стояла за ним, как тень. Но даже после расставания я не мешала ему видеться с сыном, наоборот — хотела, чтобы у Миши остался отец. Но всё разбивалось об одну преграду — бывшую свёкровь.
Галина Петровна была женщиной правил. Но эти правила касались только других. Она меня невзлюбила сразу — «слишком своенравная». Шёпотом внушала Игорю, что я его «приворожила», «опутала», «замуж вышла ради выгоды». Хотя всё было не так, я устала оправдываться. Мы разошлись. Он платил алименты, но в жизни сына почти не участвовал.
Однажды я позвонила Игорю и сказала, что Мише нужны зимние ботинки. Не люкс, не бренд — просто тёплые и крепкие. И тут Галина Петровна вставила своё:
— Опять деньги вымогаешь! Хочешь, чтобы мой сын на улице ночевал? Он на жильё копит, между прочим!
Тогда я поняла — её любовь к сыну ослепляет. Ей было плевать, что ребёнка надо кормить, одевать, лечить. Что коммуналка, секции, лекарства — всё на мне. А Игорь? Только плечами пожимал. Безвольный. Удобный.
Когда она узнала, что у меня появился муж, тут же приказала Игорю чаще наведываться к сыну. Мол, «нечего ребёнка чужим дядькой пугать». Он стал заходить по выходным, осматривая мою квартиру с немым удивлением — как я ещё не сломалась?
Но после моего второго замужества бабушка вдруг вспомнила о внуке. Стала требовать визитов. Я не отказывала.
— Хотите — забирайте Мишу на выходные, — сказала я.
Игорь договорился, приехал, забрал сына. Но явился раньше, чем договаривались, и я не успела накормить ребёнка. Предупредила его:
— Покорми Мишу, он ещё не завтракал.
Через час позвонила Галина Петровна. Орала так, будто через трубку стены трещали:
— Ты его вообще не кормишь! Он так жадно ест, аж страшно смотреть!
— Я же сказала, не успела — Игорь раньше пришёл.
— Да не в этом дело! Он даже не знает, что такое нормальная еда! Один раз гречка, два — гречка, три — снова гречка! И сухари вместо печенья — это твоя забота?! Мой сын алименты платит, а ты на них живешь! Я в опеку напишу, пусть разберутся!
Я просто бросила трубку. Сын сам мог рассказать, чем питается. Он здоров, бодр, ходит на плавание и в сад. Я — работающая мать, а не повариха при свекрови.
После этого я перестраховалась — кормила Мишу досыта перед каждым визитом. Однажды Игорь пришёл за ним, а я не отпускала, пока ребёнок не наелся. Он стоял в дверях, переминался, глаза в пол. Ни слова.
Но был один случай, который врезался в память. У меня резко скрутило живот, вызвала скорую. Забрали с подозрением на аппендицит. Игорь как раз собирался забирать Мишу. Я сказала, что плохо, и попросила его посидеть с сыном. Он кивнул, заверил, что всё уладит.
Через несколько дней, когда я приехала за Мишей после больницы, Галина Петровна подошла и прошипела:
— Ты его к врачу своди. Он— «Он целую сковородку котлет за раз съедает! Может, у него глисты?» — и тогда я поняла, что эта война никогда не закончится, пока она жива, но я просто развернулась, взяла сына за руку и ушла, потому что тратить силы на тех, кто не способен любить по-настоящему, — пустая трата времени.
