«Он ест, будто его целую неделю не кормили!» — как свекровь решила, что я морила сына голодом и грозилась отнять ребёнка

Порой кажется, что развод — это не конец брака, а билет на вечный цирк со свекровью в главной роли. Шесть лет прошло с тех пор, как мы с Игорем развелись, а его мать всё ещё лезет в мою жизнь, поучает и винит во всех бедах. Особенно после того, как узнала, что я снова вышла замуж.

Я из Нижнего Новгорода. Когда мы с Игорем расстались, мне было двадцать восемь. Сыну — четыре. Квартира была моя, куплена до свадьбы. Вся обстановка — тоже. Он ушёл с рюкзаком спортивной формы и паспортом — прямиком к маме, которая всегда за ним стояла, как тень. Но даже после развода я не мешала ему видеться с сыном, напротив — старалась, чтобы у Влада оставалась связь с отцом. Но всё разбивалось об одно — бывшую свекровь.

Людмила Степановна всегда жила по своим правилам. Но эти правила касались только других. Она невзлюбила меня сразу — «слишком самостоятельная». Шептала Игорю, что я «его опутала», «вцепилась», «вышла замуж из-за денег». Хотя всё было иначе, я устала что-то доказывать. Мы разошлись. Алименты он платил, но в жизни сына почти не участвовал.

Однажды я позвонила Игорю и сказала, что Владу нужна зимняя куртка. Не люкс, не бренд — просто тёплая и крепкая. И тут Людмила Степановна вклинилась:

— Опять деньги тянет! Хочешь, чтобы мой сын под мостом жил? Он же на жильё копит!

Тогда я поняла — её любовь к сыну ослепляет её. Ей было плевать, что ребёнка надо кормить, одевать, лечить. Что коммуналка, секции, врачи — всё на мне. А Игорь? Только разводил руками. Безвольный. Удобный.

Когда она узнала, что у меня появился муж, тут же велела Игорю чаще бывать к сыну. Мол, «нечего ребёнка чужим дядей пугать». Он начал захаживать по выходным, оглядывая мою квартиру с немым удивлением — как я ещё держусь?

Но после моей свадьбы бабушка внезапно вспомнила о внуке. Требовала встреч. Я не отказывала.

— Хотите — забирайте Влада на выходные, — сказала я.

Игорь договорился, приехал, взял сына. Но пришёл раньше, и я не успела покормить ребёнка. Предупредила его:

— Накорми Влада, он ещё не завтракал.

Через час позвонила Людмила Степановна. Орала так, будто кричала в мегафон:

— Ты его голодом моришь! Он ест, как зверь!

— Я же сказала, что не успела — Игорь приехал неожиданно.

— Да не в этом дело! Он вообще не знает нормальной еды! То гречка, то гречка, то снова гречка! И сушки вместо сладкого — это всё, на что ты способна?! Мой сын алименты платит, а ты их пропиваешь! Я в опеку обращусь!

Я бросила трубку. Сын сам мог рассказать, что ест. Он здоров, бодр, ходит на плавание и в сад. Я — работающая мать, а не прислуга при свекрови.

После этого я больше не рисковала — кормила Влада перед их визитами. Однажды Игорь пришёл за ним, а я не отпускала, пока сын не наелся. Он стоял в дверях, потупившись. Ни слова.

Но был момент, который запомнился. У меня скрутило живот, вызвала скорую. Заподозрили аппендицит. Игорь как раз собирался забирать Влада. Я сказала, что плохо, попросила посидеть с сыном. Он согласился, уверил, что всё под контролем.

Через несколько дней, когда я приехала за Владом после больницы, Людмила Степановна подошла и прошипела:

— Покажи его врачу. Он целую сковородку котлет съел! Может, глисты?

Я не сдержалась. Рассмеялась ей в лицо. От души. Потому что стало уже смешно — столько злобы в человеке, который видит ребёнка раз в месяц, но мнит себя главной бабушкой. И что характерно — после этого она ни разу не вспомнила про алименты. Видимо, дошло, сколько стоит вырастить сына.

А я? Просто живу. Люблю Влада. Работаю. Строю семью с новым мужем. И не пускаю в свою жизнь тех, кто умеет только осуждать, но не способен дать даже каплю тепла.