Утром её чемодан стоял в прихожей.
Валя… начал Сергей.
Не надо, перебила она. Ты сделал выбор. Теперь мой черёд.
Дверь захлопнулась. Сергей остался один.
Он сидел на кухне, ковыряя вилкой остывшую перловку. Полседьмого. Лена опаздывала уже на два часа.
Телевизор в углу бубнил про очередной скандал в Думе, но Сергей не слушал. Взгляд скользил по знакомым деталям: шторы с ромашками, которые Лена повесила ещё когда они переехали, его стоптанные тапки у холодильника, её вязаный кардиган на спинке стула.
Всё на месте. Кроме неё самой.
Дверь щёлкнула. Наконец-то.
Серёж, прости, ради бога! раздался усталый голос. У бати давление скакнуло, вызывали «скорую».
Сергей поморщился. Опять эти старики.
Елена ввалилась на кухню растрёпанная, с красными от слёз глазами.
Что с ним? спросил он, не отрываясь от тарелки.
Гипертонический криз. Врач сказал, теперь постоянно следить надо… Лена плюхнулась на стул. Мама вообще растерялась, чуть в обморок не грохнулась.
У них что, телефон сломался? Сами не могли вызвать?
Лена вздрогнула, будто он её ударил.
Сергей, им под восемьдесят. Они испугались. И они моя семья
А я нет? Сергей отложил вилку. Дома пусто, ужин остыл. Я с завода пришёл, а ты…
Сейчас разогрею, прошептала она и потянулась к плите.
Но раздражение уже клокотало внутри. Раньше она встречала его у двери. Тапочки подавала, чай наливала. А теперь вечно эти родители.
Лена молча грела еду. Плечи опущены, руки дрожат. Сергей смотрел на её затылок и вспоминал, как раньше она оборачивалась к нему с улыбкой.
Когда это было? Месяц назад? Год?
Ладно, смягчился он. Может, им сиделку нанять? Пенсия у них вроде нормальная.
Лена замерла с половником.
Какая нормальная? У бати двадцать пять тысяч, у мамы восемнадцать. Из них половина на лекарства и квартплату.
Как восемнадцать? удивился Сергей. Она же всю жизнь работала.
В сельской библиотеке. Лена повернулась. Ты же знаешь.
Он не знал. Никогда не вникал в дела тёщи с тёщей. Его родители умерли давно, оставив хрущёвку, которую он тут же продал. А с её виделся раз в год на Новый год.
Ну тогда пусть помощницу по часам берут, буркнул Сергей. На уборку, на готовку.
На что?! голос жены дрогнул. Ты вообще слышишь себя? Сорок три на двоих!
Сергей пожал плечами. Он не привык считать чужие деньги. У них с Леной хватало его зарплата на заводе плюс её подработка репетитором. Жили без роскоши, но и без долгов.
За окном сгущались сумерки. Лена поставила перед ним разогретую тарелку и села рядом. Сама не ела только подперла голову рукой и уставилась в стол.
Лен, начал он. Я не против помочь. Но нельзя бросать семью.
Какую семью? она подняла на него глаза. Мы с тобой это семья?
Вопрос повис в воздухе.
Сергей жевал перловку и размышлял. Семья… Наверное. Хотя детей у них не было. Лена не могла, а усыновлять они не решились. Так и жили тихо, по-советски.
Ну конечно, семья, пробормотал он.
Следующие недели превратились в ад.
Лена пропадала у родителей через день. То в больницу сводить, то лекарства купить, то просто полы помыть.
Сергей приходил в пустую квартиру.
Гора грязной посуды, неубранная постель, в холодильнике вчерашние объедки.
Я больше не могу, заявил он однажды вечером. Дом как после бомбёжки.
Что именно развалилось? устало спросила Лена. Она только пришла, таща пакет с грязным бельём. Ты разучился бутерброд сделать? Или тарелку помыть?
Дело не в этом.
А в чём?
Сергей запнулся. Дело было не в быте. Дело в том, что он привык быть центром её вселенной. А теперь этот центр сместился.
Они же взрослые, попытался он. Как-то жили без тебя.
Мама вчера упала в ванной. Два часа пролежала, пока я не приехала. Лена швырнула пакет на пол. Что, по-твоему, я должна была сделать? Бросать их?
Нанять сиделку!
На что?! закричала она. На что нанять?!
Они орали друг на друга впервые за пятнадцать лет брака.
Лена рыдала, размазывая слёзы. Сергей чувствовал, как внутри всё переворачивается.
Сергей, ты вообще понимаешь, что говоришь? голос жены дрожал. Это мои родители! Мой отец! Моя мать!
А я тебе кто? взорвался он. Постоялец? Сосед по лестничной клетке?
Ты мой муж! Но они…
Но они важнее! перебил он. Пятнадцать лет жили нормально, а теперь ты вдруг вспомнила про «дочь должен»!
Лена отшатнулась, будто он её ударил.
Как ты можешь?! Они старые, больные…
А мне что, сорок? рявкнул Сергей. Я тоже устаю! Я тоже хочу, чтобы дома был уют! Чтобы жена была рядом, а не моталась по городу!
Значит, по-твоему, я должна их бросить? Пусть сдохнут в одиночестве?
Я не говорил «сдохнут»! Но пусть живут сами! У них есть деньги, пусть нанимают помощницу!
Какие деньги?! закричала Лена. Ты знаешь, сколько сиделка стоит? Пятьсот рублей в час! Это минимум!
Сергей опешил. Он никогда не считал, во что обходится уход за стариками.
Ну… забормотал он. Может, не каждый день… По часу…
По часу?! Лена засмеялась истерично. Сергей, ты слышишь себя? За час убрать, приготовить, постирать?! Это бред!
Да не могу я так больше! орал он, стуча кулаком по столу. Не могу смотреть, как ты от меня уходишь! Каждый день! Каждый день ты там, а не здесь!
Слова вырвались сами, и он понял вот оно. Не грязная посуда, не холодный ужин. Страх потерять её. Страх остаться одному.
Лена смотрела на него широко раскрытыми глазами.
Значит, дело не в деньгах, тихо сказала она. Ты ревнуешь меня к родителям.
Не ревную! вспылил он, хотя знал она права. Просто… хочу, чтобы ты была женой, а не сиделкой!
А если бы твои родители были живы? спросила Лена. Ты бы их бросил?
Сергей открыл рот и закрыл.
Родители… Если бы они дожили до такого возраста, он, наверное, тоже помогал бы. Наверное. Но это же совсем другое!
Мои родители умерли начал он.
А мои нет! перебила Лена.
Значит так, сказал он тихо. К ним больше не ездишь. Деньгами помогаешь не больше двух тысяч в месяц. Хватит на сиделку пару раз.
Что?!
Всё. Я запрещаю.
Лена стояла посреди кухни маленькая, растрёпанная, с мокрым от слёз лицом. Смотрела на него, будто видела впервые.
Запрещаешь, медленно повторила она. Мне. Сорокалетней. Запрещаешь помогать умирающим родителям.
Лен…
Две тысячи, продолжала она. Это четыре часа помощи в месяц. А остальное время пусть валяются в грязи? Голодные?
Она замолчала. Вытерла слёзы, долго смотрела на него. Потом развернулась и вышла.
Утром её чемодан стоял в прихожей.
Лена… начал Сергей.
Не надо, перебила она. Ты сделал выбор. Теперь я делаю свой.
Дверь хлопнула.
Первые дни даже нравились. Никто не ворчал насчёт разбросанных носков. Можно было смотреть футбол до ночи, есть прямо из кастрюли. Свобода.
Но через неделю стало ясно так нельзя. Сергей нашел домработницу по объявлению.
Женщина лет пятидесяти, Татьяна, приходила дважды в неделю. Мыла, стирала, готовила. Стоило это двенадцать тысяч.
А супруга где? как-то спросила она.
Разбежались, буркнул Сергей.
Татьяна цокнула языком и принялась скрести плиту.
Про Лену он узнавал урывками. Соседка видела её в поликлинике с пожилым мужчиной видимо, отцом. Коллега встретил в театре с каким-то очкариком.
А потом Лена подала на развод.
Новость о её новом замужестве Сергей услышал от той же соседки.
Ваша Лена замуж вышла. За врача. Вдовец, дети у него.
Сергей кивнул и закрыл дверь. Се
