Двадцать лет терпела я выходки свекрови, но её последние слова заставили меня содрогнуться.
Не стоило так кричать на неё, Оля. Она же уже в годах, Виктор поставил кружку на стол, виновато глядя на жену.
В годах? А когда она мне жизнь отравляла, она что, молодая была? Ольга резко повернулась от окна. Двадцать лет, Витя! Двадцать лет я терплю её придирки!
Но сейчас она больна…
Больна! фыркнула Ольга. Когда ей выгодно больна. А когда соседке Марфе хамить или мне нервы трепать тут она бодрее всех.
Виктор молча допивал чай. Устал от бесконечных ссор между женой и матерью. Каждый день одно и то же: мать скажет колкость, Оля вспыхнет, потом хлопанье дверей, обидные слова.
Что она тебе вообще сказала? спросил он, хотя знал лучше не спрашивать.
Ольга закрыла глаза, будто собираясь с силами.
Сказала, что я плохая хозяйка. Что борщ невкусный, дома грязно, дети распущенные. А потом добавила, что мне бы поучиться у Наташки, жены твоего брата. Вот, мол, у той и порядок, и готовить умеет.
Мама просто… привыкла всё контролировать.
Привыкла! голос Ольги сорвался на крик. А я что, не привыкла? Не привыкла после смены у плиты стоять, стирать, убирать? Не привыкла слушать каждый день, какая я никчёмная?
Виктор встал, хотел обнять жену, но она отстранилась.
Знаешь, что она напоследок ляпнула? Ольга вытерла рукавом халата слёзы. Что когда тебя не станет, я всё равно останусь одна. Потому что никому такая, как я, не нужна.
Виктор застыл с протянутыми руками.
Она такого не говорила…
Говорила! Дословно! А потом дверью хлопнула так, что штукатурка посыпалась.
В кухню заглянула десятилетняя Дашенька.
Мам, бабуля ушла? Она мне ничего не сказала, девочка обняла мать за талию.
Ушла, ласточка. К себе.
А почему вы опять ругались? Мне страшно, когда кричите.
Ольга присела перед дочкой, заглянула ей в глаза.
Прости нас, родная. Взрослые иногда не могут договориться. Но это не значит, что мы не любим друг друга.
Бабуля тебя не любит, вдруг сказала Даша. Она всегда на тебя злится. А мне тебя жалко.
Ольга крепко прижала дочь. Слёзы покатились снова.
Иди уроки делай, Дашенька. Мы с папой ещё поговорим.
Когда девочка ушла, Виктор сел рядом.
Оль, я поговорю с матерью. Объясню…
Что ты объяснишь? устало спросила Ольга. Двадцать лет объясняешь. Толку ноль.
Тогда что делать?
Ольга долго молчала, разглядывая свои натруженные руки. Эти руки стирали, гладили, мыли посуду после двенадцатичасовой смены в аптеке. А свекровь твердила, что она плохая хозяйка.
Помнишь, как познакомились? вдруг спросила она.
Виктор удивился.
Конечно. В парке на лавочке. Ты в жёлтом платье была.
В лимонном, поправила Ольга с грустной улыбкой. Ты тогда таким галантным казался… А твоя мать с первого взгляда меня возненавидела.
Она просто боялась, что я женюсь…
Хватит, Витя! вспыхнула Ольга. Она меня возненавидела, потому что я из простой семьи. Потому что отец мой был водителем, а не начальником цеха, как твой.
Это же давно было…
Давно? А нашу свадьбу помнишь? Твоя мать весь вечер с кислой миной сидела. А когда мы к вам переехали, первым делом заявила: «В моём доме мои правила».
Ольга встала, поставила чайник.
Двадцать лет я прыгала перед ней, как мартышка. Готовила, как ей нравится. Убирала, как она велела. Детей по её указкам растила. И что в ответ?
Мать тебя ценит…
Ценит? горько рассмеялась Ольга. Она меня терпит.
Чайник закипел. Ольга разлила заварку.
Знаешь, о чём мечтаю? тихо сказала она. Проснуться утром и не думать, понравится ли ей завтрак. Прийти с работы и не бояться, что найдёт пыль на подоконнике. Купить детям фруктов и не слышать: «Желудки им посадишь!»
Оль…
Нет, дай договорить. Хочу жить в своём доме. Чтобы никто не пилил меня за каждый шаг. Чтобы дети не слышали вечные крики.
Виктор взял её за руку.
Но мать одна. Кто за ней ухаживать будет?
А за мной? голос дрогнул. Когда я с ангиной валялась, твоя мать даже чаю не принесла. Зато требовала обед готовить её суп не нравился.
Это давно было…
И три года назад, когда аппендицит вырезали. И в прошлом году, когда ногу сломала. Всегда, Витя! Всегда я виновата, что «обязанности» не выполняю.
В дверь постучали. Вошла соседка тётя Зина.
Оленька, здравствуй! села за стол, от чая отказалась. Мимо шла, думаю, зайду. Людмила Петровна-то опять в слезах домой пришла.
В слезах, буркнула Ольга.
Ты на неё не серчай, родная. Возраст у неё, болезни. Характер портится.
Тётя Зина, знаете, что она мне сегодня сказала?
Повторила слова свекрови. Тётя Зина головой покачала.
Да брось, Оль! Сгоряча сказала. Без тебя она ведь пропадёт.
Пропадёт? Ольга вскипела. Если так боится, почему тогда не ценит?
Ценит, да не умеет показать. Сколько раз мне хвасталась: «У Вити какая жена золотая! И дети ухоженные, и дом в порядке!»
Ольга удивилась.
Хвасталась?
Ещё как! Просто гордая, при тебе не признается.
Тогда зачем гнобит?
Тётя Зина вздохнула, посмотрела на Виктора, потом на Ольгу.
Оля, ты умная. Людмила Петровна всю жизнь в семье главной была. После смерти мужа и подавно. А тут ты появилась молодая, красивая. Витя на тебя смотрит как заворожённый. Вот она и почувствовала, что теперь не она в центре его
