Чайник тихонько насвистывал на плите, пока Любовь Сергеевна перебирала пакетики с чаем. Ромашковый, мятный, черный с бергамотом Марина привезла их из последней командировки в Лондон. Люба улыбнулась, вспомнив, как дочь торжественно подарила ей эту квартиру пять лет назад.
Теперь у тебя есть свой дом, мам, сказала тогда Марина, протягивая ключи. Никаких больше съемных углов.
Эта кухня давно стала ее любимым местом. Здесь все дышало уютом: потертая клеенка на столе, горшки с геранью на подоконнике, даже трещина на плитке возле плиты казалась родной. Люба как раз собиралась налить себе чаю, когда в дверь позвонили.
На пороге стояла Марина в строгом костюме, с безупречной прической и ледяным выражением лица.
Мама, нам нужно поговорить.
Люба отступила, пропуская дочь. Что-то в ее голосе заставило сердце сжаться.
Заходи, родная. Я как раз заварила твой любимый чай, тот, что ты привозила.
Нет, спасибо, Марина осталась стоять посреди кухни. Я ненадолго. Мама, тебе нужно освободить квартиру. До завтра.
Люба застыла с чайником в руках. Показалось, что она ослышалась.
Что, прости?
Квартиру нужно освободить. Завтра. Я больше не могу это затягивать.
Горячий чай пролился на руку, но Люба даже не почувствовала боли.
Мариш, я не понимаю Это же мой дом. Ты сама
Это просто квартира, мама, Марина достала телефон и быстро проверила что-то на экране. Ты здесь пожила, но я больше не могу тебя содержать.
Содержать? Люба нервно рассмеялась. Дочка, я сама плачу за коммуналку, убираюсь
Мама, давай без этого, Марина поморщилась. Решение принято. Ключи оставь на столе.
Она повернулась к выходу, но Люба схватила ее за руку:
Подожди! Хотя бы объясни почему? Что случилось?
Ничего не случилось. Просто бизнес, мама. Квартиру можно сдать дороже.
Дверь закрылась, и Люба осталась одна. В ушах звенело. Она медленно опустилась на табурет, глядя на лужу разлитого чая. В отражении на его поверхности танцевали блики закатного солнца.
Как во сне она поднялась и пошла в комнату. На стене висели фотографии: вот Марина на выпускном, сияющая в белом платье. А вот они вдвоем на море дочка строит замок из песка, а Люба смеется, пытаясь защитить его от волн. Тогда она только что продала дачу, чтобы оплатить Марине учебу. Но разве это была жертва? Нет, просто любовь.
Доченька, прошептала Люба, проводя пальцем по фотографии. Как же так?
Вечер медленно сменялся ночью. Люба механически складывала вещи в старый чемодан, то и дело останавливаясь, чтобы взглянуть на привычные детали квартиры: облупившуюся краску в углу, которую все собиралась подкрасить, теплый свет любимой настольной лампы, тень от герани на стене Каждая мелочь вдруг стала бесконечно дорогой.
Где-то в глубине души теплилась надежда, что утром зазвонит телефон, и Марина скажет, что это была ошибка. Глупая шутка. Что угодно. Но телефон молчал, а стрелки часов неумолимо отсчитывали последние часы в месте, которое она считала своим домом.
Первая ночь выдалась душной. Люба сидела на скамейке в парке, прижимая к себе потертый чемодан, и смотрела на звезды. Где-то там, в теплых квартирах, люди спали в своих кроватях, а она Господи, как до этого дошло?
Ключи она оставила на кухонном столе, аккуратно протерев их салфеткой. Почему-то казалось важным, чтобы они блестели. Может, Марина заметит и вспомнит, как мама всегда следила за мелочами.
Добрый вечер, раздался рядом хриплый голос. Люба вздрогнула. Какой-то бородатый мужчина в потертой куртке сел на другом конце скамейки. Не бойтесь, я просто присяду. Тоже ночуете?
Люба машинально прижала чемодан ближе.
Нет, что вы я просто гуляю.
Мужчина хмыкнул:
В три часа ночи? С чемоданом?
Да, представьте, Люба попыталась улыбнуться, но губы дрожали. Люблю ночные прогулки.
Понятно, он достал из кармана яблоко и протянул ей. Возьмете? Чистое, только в фонтане помыл.
Люба покачала головой, но желудок предательски заурчал. Она не ела со вчерашнего утра.
Кстати, меня Семен зовут, мужчина откусил яблоко. Уже три месяца на улице. Жена выгнала. А вас кто?
Дочь, тихо ответила Люба и сама удивилась своей откровенности.
Хм, Семен покачал головой. Дети сейчас Другие какие-то выросли. У меня вот сын в Америке, уже второй год звонка жду.
К утру похолодало. Люба дремала, прижавшись к спинке скамейки. Семен давно ушел, оставив ей второе яблоко и адрес приюта. «Там тепло, сказал он, и иногда кормят».
Когда рассвело, она поднялась, разминая затекшие ноги. Куда идти? В приют она была не готова, нет Может Татьяна? Соседка всегда была приветливой, иногда заходила на чай
Звонок в знакомую дверь на пятом этаже дался нелегко. Люба несколько раз поднимала и опускала руку, прежде чем решиться.
Любка? Татьяна появилась на пороге в пестром халате. Боже, что случилось? На тебе лица нет!
Танюш голос предательски дрогнул. Можно у тебя пару дней пожить?
В маленькой кухне Татьяны пахло ванилью. Она пекла булочки любила побаловать себя свежей выпечкой по утрам.
Ну вот качала головой Татьяна, слушая сбивчивый рассказ подруги. А я всегда говорила избаловала ты ее. Помнишь, как она тебе нахамила на твоем юбилее? А ты все «доченька, доченька»
Не надо, Танюш
Надо, Люба! Татьяна стукнула чашкой о стол. Сколько можно себя обманывать? Она всегда такой была. Помнишь, как ты ей на свадьбу все сбережения отдала? А она даже «спасибо» не сказала!
Люба смотрела в окно, где медленно просыпался город. Где-то там
