Полгода молчания свекрови закончились неожиданно. Её первые слова заставили невестку замереть на месте.
Мамочка, ну скажи хоть что-нибудь! Ольга сжала холодную руку свекрови, лежавшей на больничной койке. Я знаю, ты меня слышишь. Врач сказал, что со слухом у тебя всё в порядке.
Анна Васильевна молчала, уставившись в потолок пустым взглядом. После инсульта прошло полгода, а она так и не произнесла ни слова. Лишь изредка моргала, когда Ольга читала ей письма от внуков из Германии.
Маша сегодня звонила, продолжала Ольга, поправляя одеяло. Ксюша уже в садик ходит. Говорит по-немецки лучше, чем по-русски. Представляешь?
Дверь в палату резко распахнулась. На пороге стояла Ирина, старшая дочь Анны Васильевны. Волосы всклокочены, в руках огромная сумка с продуктами.
Опять ты тут всем командуешь! бросила она, даже не поздоровавшись. Думаешь, я не знаю, что ты врачам наговорила? Будто мы, родные дети, мать бросили?
Ольга вздохнула привычный сценарий повторялся каждую неделю.
Ира, давай без крика. Маме от твоих воплей только хуже.
Это моя мама! Ирина подошла к кровати, грубо отодвинув невестку. Слышишь, мам? Твоя родная дочь пришла. Не какая-то чужая тётка, которая в твоей квартире обосновалась.
Анна Васильевна дёрнула рукой, будто хотела что-то сказать, но только тихо застонала.
Видишь, как ей плохо от твоего крика? Ольга встала, заслоняя свекровь. Может, выйдем в коридор?
А может, ты сама отсюда выйдешь? Надоела со своей показухой! Думаешь, я не понимаю, зачем ты сюда каждый день приползаешь? Совесть грызёт, да? После того, что с Витькой случилось?
Ольга побледнела. О сыне они не говорили при матери врачи предупредили, что любой стресс может спровоцировать новый удар.
Ира, прошу тебя
Не проси, а слушай! Ирина достала из сумки банку с компотом. Это мамин любимый, домашний вишнёвый. А не эта больничная бурда, которой ты её кормишь.
Ей нельзя кислого, ты же знаешь. Диета строгая.
Знаю, знаю! Ты всё лучше знаешь, чем родные дети! Ирина расставила банки на тумбочке. Вот творожок домашний, курочка отварная. Бульон в термосе. А ты что принесла? Опять эти противные йогурты?
Ольга заметила, как свекровь следит за движениями дочери. Впервые за долгое время в её глазах мелькнул живой интерес.
Мамочка, хочешь творожка? Ирина присела на край кровати. Как в детстве делала, помнишь? На марле отцеживала, сахарку добавляла
Анна Васильевна едва заметно кивнула.
Видишь? торжествующе обернулась Ирина. Она меня понимает! А не тебя со своими больничными правилами!
Ольга хотела сказать, что творог ей противопоказан, но промолчала. Врачи ведь правы иногда душевное тепло важнее диет.
Ирочка неожиданно прошептала больная.
Обе женщины замерли.
Мама! Ирина схватила её руку. Ты заговорила! Ты меня узнаёшь?
Анна Васильевна с трудом повернула голову:
Где Витька?
Тишина. Ирина растерянно посмотрела на Ольгу.
Мам, он на работе. Далеко, соврала Ольга.
Врёшь слабо прошептала свекровь. Знаю всё знаю
Ирина заплакала:
Мамочка, не надо об этом
Он пил? спросила та, глядя на Ольгу.
Да, честно ответила та. Последние годы сильно.
Простила его?
Ольга кивнула, не в силах говорить.
Тогда и я прощаю.
Анна Васильевна закрыла глаза, по щекам потекли слёзы.
Мам, не плачь, Ирина гладила её руку. Всё наладится. Поправишься переедешь ко мне. У меня комната светлая
Нет, покачала головой больная. Домой хочу. К Оле домой.
Ирина вздрогнула, будто её ударили.
Но мам, я же твоя дочь! Родная!
А она тоже дочь. Тридцать лет со мной. А вы только по праздникам.
Мы работали! оправдывалась Ирина. У нас семьи, дети!
У неё тоже был сын, тихо сказала Анна Васильевна. Хороший мальчик. Я его растила помогала.
Ольга отвернулась к окну. За стеклом моросил дождь такой, по которому тоскует душа. Хотелось выйти, подставить лицо каплям, смыть всю боль последних лет.
Витька звонил продолжала свекровь. Перед смертью. Просил прощения. Я простила.
Мам, не надо, взмолилась Ирина. Врачи запретили волноваться.
Сказать надо. Оля хорошая. Берегла его. Лечила. Не бросила когда плохо стало.
Анна Васильевна повернулась к невестке:
Спасибо тебе.
За что, мамочка?
За то что сын не один ушёл. Что ты рядом была.
Ольга опустилась на стул, ноги подкосились.
Он вас очень любил. Говорил, что другой такой мамы ни у кого нет.
А теперь я обуза.
Не смейте так говорить! резко перебила Ольга. Вы для меня единственная семья.
У тебя внуки. В Германии.
У них своя жизнь. Маша после института замуж вышла, теперь у неё немецкий паспорт. Наверное, правильно молодым там легче.
Скучаешь?
По Ксюше очень. Но что поделаешь
Ирина слушала, и лицо её становилось всё мрачнее.
Очень трогательно, не выдержала она. А если я скажу, что у меня тоже есть права на мать? И я не отдам её на попечение чужой женщине?
Ира! одернула её Анна Васильевна.
Что Ира? Я тридцать лет вкалывала, детей одна поднимала, потому что муж пил не меньше твоего Витьки! А теперь, когда могу помочь, мне говорят, что я чужая?
Никто не говорил, устало прошептала больная. Но жить хочу дома. В своей квартире.
С ней?
