Тело Николая Петровича содрогалось от холода и душевной муки. Он только что пережил тяжёлый разговор с дочерью Татьяной. Она настаивала, чтобы отец переехал в дом престарелых, утверждая, что её семье тесно в их малогабаритной квартире в городке на берегу Волги. Жильё и правда было крохотным: в одной комнате ютился Николай Петрович, в другой — Татьяна с мужем и двумя детьми.
«Дочка, почему я должен бросать свой дом? У твоей свекрови трёшка, она там одна, всем бы хватило места», — пробовал возразить старик, голос его дрожал от обиды. «Ты хочешь, чтобы я там с ума сошла? Ты же знаешь, как мы с ней ладим!» — вспыхнула Татьяна и, хлопнув дверью, ушла с балкона, где они разговаривали. Николай Петрович смотрел ей вслед, чувствуя, как сердце сжимается от тоски. Он не хотел покидать родные стены, где каждая вещь напоминала о покойной жене и былых счастливых днях.
«Остались мы с тобой одни, Шарик», — тихо сказал он своему псу, который лежал у его ног, глядя преданными глазами. Татьяна уже не раз уговаривала отца уехать, но он упрямо держался за свой угол. Усталый, он задремал в кресле на балконе, когда к нему подошёл внук, семилетний Стёпа.
«Дед, ты нас совсем не любишь?» — спросил мальчик, глядя на старика с упрёком. «С чего ты взял, родной?» — удивился Николай Петрович. «Ты же видишь — нам тесно. Мы в одной комнате, как сельди в банке, а ты с Шариком в своей сидишь. Он тебе важнее нас!» — Стёпа расплакался, слёзы капали на пол. Николай Петрович понял, что эти слова внушила мальчику Татьяна. Горечь сковала грудь. «Даже ребёнка настроила. В кого она такая?» — подумал он. Его покойная жена Мария была доброй душой, жившей для семьи. Когда же дочь стала такой чёрствой?
Николай Петрович поднялся и, кряхтя, зашёл на кухню, где сидели Татьяна, её муж Дмитрий и дети. Он знал — дочь не отстанет. Зять давно перестал с ним разговаривать, отворачивался, будто старик невидимка. «Ладно, согласен», — выдавил Николай Петрович, и голос его дрогнул. «Ой, папочка, ну наконец-то! Зря ты столько времени тянул», — радостно воскликнула Татьяна, словно не замечая его страданий.
«Только Шарика не выгоняйте. Он старый, ему недолго осталось», — добавил старик, глядя на дочь умоляюще. «Не переживай, пап, мы о нём позаботимся. Я сама с ним гулять буду», — пообещала Татьяна, но в голосе её звучала фальшь. Николай Петрович тяжело вздохнул. Он знал — дочь обманет. «Будешь навещать? И Шарика привозить?» — спросил он, цепляясь за последнюю надежду. «Конечно, пап, будем приезжать», — ответила она с натянутой улыбкой.
«Только дурак поверит таким словам», — подумал старик, но промолчал. «Мы нашли вам хороший пансионат, Николай Петрович», — вдруг сказал Дмитрий, и в его голосе слышалось нетерпение. «Молчун заговорил, лишь бы поскорее от меня избавиться», — с горечью подумал Николай Петрович, чувствуя, как предательство режет сердце.
На следующий день старика отвезли в дом престарелых. Вещи Дмитрий привёз лишь через день, передав через персонал, даже не зайдя. Комната, куда его поселили, была тесной, на четверых. Пахло сыростью, постель казалась несвежей, а одеяло — давно пора выбросить. Оформление прошло быстро — видимо, Татьяна всё заранее подготовила. Николай Петрович опустился на кровать, и в душе его поселилось отчаяние. Он всё ещё надеялся, что дочь одумается и заберёт его обратно.
Выйдя в сад, он сел на скамейку, погрузившись в тяжёлые думы. Жизнь, отданная семье, завершилась так бесславно. «Вы новенький?» — раздался рядом мягкий голос. Рядом стояла пожилая женщина с добрым взглядом. «Можно присесть?» — «Конечно», — кивнул он. «Я Вера Николаевна, а вас как звать?» — представилась она. «Николай Петрович», — ответил он и, не выдержав, спросил: «А вы как сюда попали?»
«Меня племянник привёз, — вздохнула женщина. — Детей нет, муж умер десять лет назад. Я ему квартиру переписала, а он меня сюда отправил». Они проговорили до вечера, делясь своими историями. На следующий день после завтрака они снова встретились в саду. Вера Николаевна стала для Николая Петровича отрадой — её спокойствие и тепло смягчали боль.
Прошёл месяц, но Татьяна так и не приехала, не привезла Шарика. Николай Петрович попробовал позвонить домой, но трубку никто не взял. Однажды у ворот пансионата он столкнулся с соседом, молодым парнем по имени Артём, который приехал навестить своего подопечного. Артём рассказал, что Шарик сидит у подъезда, не уходит, и его подкармливают соседи. А ещё — что Татьяна с семьёй переехала к свекрови и выставила отцовскую квартиру на продажу.
Николай Петрович поделился с Артёмом своей бедой, не скрывая тоски по дому. Артём, юрист, специализировавшийся на таких делах, пообещал помочь. «Собирай вещи», — сказал он. В тот момент подошла Вера Николаевна. «Я уезжаю, но вернусь за тобой», — пообещал ей Николай Петрович, и в глазах его впервые за долгое время блеснула надежда.
Артём сдержал слово. Он помог старику вернуть квартиру, а затем продать её. На вырученные деньги Николай Петрович купил домик в деревне неподалёку. Переехав, он первым делом вернулся в пансионат за Верой Николаевной. Вместе они начали новую жизнь, окружённые тишиной полей и теплом взаимного понимания. Шарика тоже забрали — он снова лежал у ног хозяина, виляя хвостом.
Николай Петрович смотрел на закат, держа руку Веры Николаевны, и думал, что судьба, хоть и ударила его больно, дала второй шанс. Он потерял дочь, но обрёл дом, верного друга и веру, что даже в самые тёмные дни может забрезжить свет.
