Ты не заслужила моих слёз, бросила мать, фиксируя прядь волос янтарной заколкой. Если бы не я, ты бы вообще человеком не стала. Я тебя на руках воспитывала, мужа хорошего нашла, ребёнка поддерживаю а ты что?
Марина безмолвно мыла посуду. Руки её шёлкали по тарелкам, но внутри сжималась тяжёлая кляча. Она знала, что сейчас последует лекция о её «неправильных» поступках.
И о работе я даже не говорю. Кто бухгалтером становится после филологического? Позор. Ты могла бы преподавать, как Алёна, дочь моей подруги. А ты
Марина молчала. Молчание стало её единственным щитом; любой возражающий порождал бурю. Мать умела ранить словами.
Семья жила в старой «трешке» на окраине города: Марина, её муж Егор, шестилетняя Аленка и мать Зинаида Ивановна. После смерти отца Марина настояла, чтобы мать переехала к ним. Сначала казалось, что всё будет лучше: бабушка рядом, сможет поиграть с Аленкой, Марина будет работать спокойно.
Но вскоре Зинаида Ивановна заняла всё пространство. Она командовала в доме, комментировала каждый шаг, даже чай Марина заваривала «не так», по её мнению.
Егор терпел. Порой шутил, порой исчезал в гараже. Он был простым, добрым, слегка уставшим человеком. В нём не было пафоса, но было тепло. Марина любила его, однако с годами тепло отдалялось, словно между ними встал холодный барьер. И этот барьер сидел на кухне в халате с цветами, диктуя, как всё должно быть.
Все изменилось после звонка от участкового терапевта. У матери усилились головные боли, спутанность сознания, тошнота. Диагноз подтвердил худшие опасения глиобластома, неоперабельная. Врачи говорили о «нескольких месяцах», в лучшем случае году.
Марина не заплакала. Она просто замерла, а потом включилась как автомат: сбор анализов, поездки по клиникам, консультации. Она переводила рабочие встречи, просила начальника разрешить удалённую работу он согласился. Егор тоже стал помогать. Даже Аленка, казалось, почувствовала, что мать теперь одна.
Зинаида Ивановна, кажется, почти не изменилась. То жаловалась медсестре, то хамила врачу, то критиковала, что суп «не так». Только иногда, когда думала, что её не слышат, вздыхала в подушку ночью.
Однажды Марина убиралась в кладовке, ищя старый плед. Среди коробок нашла обувную коробку, а в ней письма. Большинство были адресованы ей, но написаны чужими руками.
Первое начиналось так:
Марин, я тебя жду. Позвоню снова, не могу поверить, что ты просто исчезла. Твоя Вика.
Вика подруга с университета, самая близкая. Они мечтали поехать во Францию, открыть книжный магазин, писать рассказы. Связи оборвались в одночасье, и Марина уверенно полагала, что Вика просто исчезла.
Следующие письма были от Вики, ещё одно от работодателя, приглашавшего на стажировку в СанктПетербург. Марина нашла пустой конверт, когда-то полученный по почте, и подумала, что это ошибка.
Ещё одно от Егора, написанное до свадьбы. Он мечтал уехать в Калининград, открыть небольшое дело у моря. Марина не получила его, и решила, что Егор передумал.
Она села на пол, держась за письма. Мир слегка наклонился.
Это были не ошибки, а саботаж. Мать перехватывала корреспонденцию, укрывала, может, даже подделывала ответы. В голове звучали фразы:
Вика пустышка, бросит тебя в первую возможность.
Егор? Он тебя на шее потащит! Куда без меня?
Стажировка? Афера. Ты будешь мыть посуду в Москве.
И она верила.
Марина провела вечер с письмами, потом подошла к маме за столом.
Я нашла письма. От Вики, от Егора, из Петербурга.
Зинаида Ивановна лишь фыркнула:
И что?
Ты их прятала?
Конечно. Я видела, что ты не разберёшься. Вика хищница, Егор пустышка, а в Петербурге тебя обманут. Я спасала тебя от бед!
Это не защита, а контроль, тихо сказала Марина. Ты украла у меня выбор.
Я мать! Я знаю, что лучше!
Ты хотела, чтобы я была всегда рядом, зависимой. Ты не только письма скрывала, ты говорила отцу, что я ему не нужна. Ты разрушила наши отношения, мою жизнь.
Глупости! Без меня ты бы пропала!
А ты думала, что именно с тобой я пропала? Я потеряла всё, что могла построить.
Мать замолчала. В её глазах мелькнул страх или пустота. Потом она откинулась и прошептала:
Я боялась остаться одна.
Через неделю Марина собрала вещи, сняла квартиру в соседнем районе. Егор помог переехать, Аленку записали в новый детский сад. Он обнял Марину, когда она расплакалась на коробке с книгами.
Мы всё построим заново, только понашим правилам.
Через четыре месяца Зинаида Ивановна скончалась. Марина всё ещё навещала её, привозила еду, проверяла сиделку. Но внутри она уже была иной: не девочка, ищущая одобрения, а женщина, впервые позволившая себе жить.
На похоронах было мало людей: две старые соседки, медсестра, которую Марина часто ругала. Никто не сказал: «Она была доброй». Только: «Женщина с характером».
Марина не плакала. Стоя с Аленкой за руки, она смотрела в серое небо. Тишина стала первым настоящим подарком от матери.
Через год пришло письмо от Вики: номер телефона и короткое сообщение:
Я всегда тебя ждала. Если готова я рядом.
Марина долго смотрела на экран, потом набрала номер.
Вика?
Маринка? Не верю! Это ты?
Это я. Вернулась к себе.
Вечером Марина сидела на балконе, Егор играл с Аленкой, она пила зелёный чай, наблюдая, как голубь на крыше расправил крылья, будто напоминая: летать можно, даже если тебя долго держали в клетке.
Телефон зазвонил.
Ну? в трубке прозвучал голос Вики, уверенный, но чуть мягче.
Не верю, что это ты.
Верь. Это я. Настоящая. Вернувшаяся.
Разговор длился три часа: смех, молчание, воспоминания о студенческих проделках. Вика рассказала, как писала письма, звонила, сначала злилась, потом переживала, а потом просто…
