Ты же отремонтировал маме роскошную квартиру, а теперь требуешь от меня триста тысяч рублей? воскликнула Зоя, размахивая распечаткой банковских операций перед лицом мужа.
Андрей сидел за кухонным столом, уткнувшись в телефон. На нём была потёртая футболка с логотипом давно исчезшей рокгруппы, а под глазами темные круги, а борода выглядела небрежно.
Ты зачем это поднимаешь? Это же наши общие деньги, пробормотал он, не отрываясь от экрана.
Общие? выдохнула Зоя, опершись на стул напротив. Андрей, милый, когда ты в последний раз вносил свою часть в наш семейный бюджет? Три месяца назад? Четыре?
Она откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. Волосы собраны в небрежный хвост, несколько прядей торчали, обрамляя усталое лицо. На ней был домашний халат с мелким цветочным узором подарок тещи к 8 марта.
Я сейчас в порядке, наконец поднял глаза Андрей. Ты знаешь, как живут фрилансеры.
Я знаю, кивнула Зоя. Поэтому я не трогала наш «запас». А ты? Ты всё потратил на ремонт маминой квартиры!
Не всё, возразил Андрей. Да, она моя мать, я обязан помогать.
Обязан, повторила Зоя. Но «обязан» не значит «я». Не для меня, не для нашего будущего ребёнка?
Андрей моргнул, глядя на неё испуганно.
Какой ребёнок?
Зоя незримо вынула из кармана халата тест на беременность и положила его на стол.
Этот.
В кухне повисла гнетущая тишина. Снаружи гудел автомобиль, в дворе лаяла собака. Андрей смотрел на полоску, как на таймер.
Почему ты сразу не сказала? едва выдавил он.
Я узнала только прошлой ночью. Хотела удивить тебя, купила крошечные пинетки голос её дрожал. А утром увидела, что с карты сняли триста тысяч рублей. Всё, что копили на первый взнос в квартиру.
Андрей прижался к вискам.
Мама позвонила, трубка прорвалась, соседям внизу вода Я не мог отказать.
Не мог, эхом отозвалась Зоя. А мог бы спросить меня?
Ты бы не разрешила.
Конечно не разрешила! Мы копили два года! Два года я отказывалась от всего, покупала одежду в секондхенде, отказывалась от отпуска
Мама вернёт деньги, прошептал Андрей.
Когда? Как? Она на пенсии!
Продаст дачу.
Зоя резко рассмеялась, но не от радости.
Дачу? Ту самую, которую пытаются продать уже три года? Андрей, проснись! Твоя мама никогда не вернёт эти деньги, ты это знаешь.
Не смей так говорить о моей маме!
И не смей тратить наши деньги без меня!
Они стояли друг перед другом, словно боксёры в ринге. Зоя тяжело дышала, руки слегка дрожали. Андрей сжался в кулаки, челюсть напряглась.
Знаешь что, холодно произнесла она, если ты считаешь, что имеешь право единолично распоряжаться нашими средствами, я тоже приму одностороннее решение.
Что ты имеешь в виду?
Я переезжаю к родителям. Подумаю, стоит ли мне растить ребёнка с мужчиной, который ставит мать выше своей семьи.
Зоя, не говори так
Но она уже вышла из кухни. За дверью послышался звук хлопка, шуршание сумок жена собиралась.
Андрей остался сидеть, глядя на тест. Две розовые линии размазались в его взгляде.
Квартира родителей Зои находилась в другом конце города, в старом жилом массиве. Пятиэтажный «хрущёвка», третий этаж, окна выходят на шумную улицу. Зоя стояла у порога с двумя сумками, а мать, короткая полноватая женщина с добрым лицом, смотрела тревожно.
Дорогая, что случилось? спросила Галина Петровна.
Мама, можно я у вас поживу какоето время?
Конечно, входи! Папа! крикнула она вглубь квартиры. Зоя пришла!
Отец появился большой мужчина с седой бородой, в растянутом свитере и домашней обуви.
Викул? Где Андрей? нахмурился он, заметив сумки.
У нас ссора, папа.
Родители переглянулись. Мать взяла сумки, отец обнял дочь и повёл её к кухне.
Рассказывай, приказал он, усаживая её за стол. Мама, вскипяти чайник.
Зоя поведала всё: о деньгах, о ремонте, о тесте. Родители молча слушали, мать иногда вздыхала, качая головой.
Андрей, Андрей, вздохнул отец, когда Зоя закончила. Я говорил тебе: мамин мальчик. Такие люди только в детском саду должны быть, а не в семье.
Папа, не начинай, прошептала она.
Что не начинать? продолжал он. Сколько раз я говорил: смотри на него! Он всё время бегает за мамой, покупает продукты, меняет лампочки, а теперь тратит наши деньги на ремонт
Серьёзно, хватит, вмешалась мать. Видишь, бедная девочка уже в беде?
Я вижу! воскликнул отец, ударяя кулаком по столу. Триста тысяч! Я всю жизнь работал, чтобы собрать их!
Зоя накрыла лицо руками, хотела плакать, но слёз не было. Внутри лишь пустота и усталость.
Доченька, ты думала о ребёнке? спросила мать, обнимая её.
Не знаю, мама. Мне тридцать два, может, последний шанс Но растить ребёнка одной
Кто сказал, что ты одна? возразил отец. Мы поможем! Не правда ли, дорогая?
Конечно, поможем, кивнула Галина Петровна. Деньгами, воспитанием. Ты не одна.
Зоя посмотрела на родителей такие дорогие, но уже старые. Отец шестьдесят восемь, мать шестьдесят пять. Как им помочь? На пенсии едва хватает.
Спасибо, прошептала она. Подумать надо.
Телефон зазвонил в её кармане. Андрей. Зоя отклонила звонок.
Позвони ему, сказал отец. Не гордись. Поговорите.
Завтра, не сегодня, ответила она, выключая телефон.
Мама, можно я лягу? Голова кружится, попросила она.
Конечно, пойдем, я заправлю кровать.
Комната напоминала её школьную: обои с крошечными розами, стол у окна, кровать с железными прутьями. Вместо плакатов с любимыми певцами теперь на стенах были вышивки мамы.
Зоя легла, свернувшись кверху, живот был пуст и тяжёл одновременно. Положив руку на живот, она ощутила, как внутри начинается новая жизнь. Но не такой, как в ссорах и сомнениях.
Снаружи г
