Моя соседка Антонина Степановна настоящая ведьма. Даже родные дети от неё отвернулись!
Здравствуйте, дорогие. Пишу вам с дрожью в пальцах и комом в горле, который не проглотить. Долго сомневалась стоит ли выносить сор из избы? Но после сегодняшнего утра поняла: молчать больше нельзя.
Живу я в спальном районе Твери, в старом девятиэтажном доме, где все друг друга знают. Когда мы с мужем переехали сюда лет пятнадцать назад, соседи сразу предупредили: «С Антониной Степановной лучше не связываться». Я тогда лишь отмахнулась думала, что люди зря судачат. Я по натуре мягкий человек, верю в добро, всегда стараюсь найти общий язык. И… я попыталась с ней подружиться.
Сначала она казалась обычной одинокой старушкой лет семидесяти, аккуратная, с седыми волосами и взглядом, словно из гранита высеченным. Я носила ей пироги с капустой, звала на чай, слушала её бесконечные жалобы на «нахальных соседей» и «неблагодарных детей».
Но со временем я поняла за этой маской скрывается человек, который живёт злобой и раздором.
Антонина Степановна не просто плела интриги она кайфовала, когда люди ссорились из-за её нашептываний. Сначала я думала, что мне кажется. Но когда она устроила войну между квартирами на втором и третьем этажах из-за… места для коляски в подъезде, мне стало ясно: это не случайность, это её суть.
Она никого не любила. Даже своих детей. Сын сбежал в Германию двадцать лет назад и ни разу не приехал. Дочь живёт в соседнем доме, но, кажется, прокляла мать даже на Пасху не заходит. Соседи шепчутся, что её муж, Виктор, умер от инфаркта на кухне после её очередного скандала. Ему было всего пятьдесят.
Но ни смерть мужа, ни одиночество не смягчили её. Наоборот она стала ещё злее. Орала на детей, пока те не сбежали из дома, едва получив паспорт. Осталась одна, с завистью и желчью внутри.
А теперь про сегодня. Мы с соседками больше года заботимся о бездомном коте Ваське. Добрый, кастрированный, ухоженный он стал любимцем всего двора. Сделали ему тёплую будку у подъезда, укрыли старым пледом. Он никому не мешал только радовал. Всем, кроме Антонины Степановны, конечно.
Сегодня я вышла его покормить. И что вижу? Она тащит к мусорке его плед, миску и даже любимую игрушку потрёпанного мышонка. Я не выдержала:
Что вы делаете? Куда это несёте?
Она обернулась, губы сжаты в ниточку, и прошипела:
Не хочу, чтобы у моего подъезда бродяги шлялись! Вам, дурым, заняться нечем, а мне покой нужен!
У меня в груди всё перевернулось. Если бы не возраст и воспитание, я бы… не сдержалась. Так и рвалось наружу: «Ты вообще понимаешь, какая ты жестокая? Ты знаешь, почему все тебя ненавидят?»
Но я просто подобрала вещи и ушла. Васька сидел в сторонке, жалобно мяукал.
Пишу вам, чтобы сказать не все люди хотят добра. Не все ищут свет. Некоторые сами создают вокруг себя тьму и живут в ней, как в норке. Раньше я таких жалела, пыталась исправить. Теперь знаю зря.
Антонина Степановна заслужила свою пустую квартиру, свой остывший чай в тишине, окна без гостей в праздники. З
